Эксклюзивное интервью

Браун Сандра

— Присядь, — указал он на длинную скамейку вдоль одной из стен. Сел сам, снял пиджак и положил себе на колени.

Она оперлась на скамейку, широко раскинув руки.

— Что мы здесь делаем?

— Ждем.

— Вынуждена вас разочаровать, капитан Марвел, но это не Табор-Хаус.

— Парень, который здесь живет, там работает. Я нашел больницу сегодня рано утром, когда оттуда как раз выходила ночная смена. Я следил за ним до самого дома.

— А ты уверен, что это не случайное пристанище?

— Неуверен.

— А

почему ты уверен, что это сработает?

— Неуверен.

— А если не сработает?

— Предпримем что-нибудь еще. А пока помолчи немного, нас могут услышать. Сиди тихо.

Чем дольше они сидели, тем сильнее падал ее боевой настрой. Вскоре обитая войлоком скамейка, такая мягкая в первый момент, уже перестала казаться ей удобной.

Где-то через час она сказала:

— Похоже, профессия спецназовца вовсе не такая захватывающая, как мне казалось раньше. В действительности она крайне скучная.

— Ш-ш-ш. — Он предостерегающе поднял руку. Стало слышно, как где-то хлопнула дверь. Потом она различила два голоса: один мужской, другой женский.

— Езжай аккуратнее, — сказала женщина.

— Постараюсь.

— Ты сегодня в две смены?

— Нет. Я буду дома около восьми.

— Я приготовлю тебе завтрак. Мужчина приближался к пикапу, голос его звучал громче.

— Спокойной ночи. Пока.

Послышались его шаги по бетону, а потом металлический лязг, с которым он открыл дверцу пикапа. Наконец он сел за руль, домик слегка качнулся. Барри хотела что-то сказать, но Грэй приставил к губам палец.

Мотор несколько раз чихнул и наконец завелся. Легкий толчок, и они тронулись. Из встроенных динамиков тотчас послышались звуки музыки кантри.

— Весело поедем, — заметил Грэй. — Прекрасно, теперь можно свободно разговаривать, не опасаясь, что нас услышат.

— Он работает в Табор-Хаусе?

— Судя по его одежде, он, видимо, работает где-то в хозяйственном отделе или уборщиком.

— Как все это выглядит?

— Больница? Перестроенный особняк. Южный стиль. Вокруг все покрыто зеленью и обнесено высоким забором. Очень уединенное место. До ближайшей автострады — минимум десять миль. Найти ее не так-то просто. На входе — железные ворота с вооруженной охраной. Вход один. Он же выход.

— Итак, внутрь мы въедем вместе с ним, — констатировала Барри, начиная понимать план Грэя.

— В этом вся идея.

— А если охрана проверит домик?

— У каждого члена персонала на лобовом стекле прилеплена специальная бумажка.

— Очень остроумно!

"У"

— Оставь свои комментарии до тех пор, когда мы выберемся оттуда своим ходом.

Эта фраза оказала на обоих отрезвляющее действие.

— Слушай, а что с Армбрюстером? — спросила она через некоторое время. — Ты ему доверяешь?

— Не знаю, как дальше, но пока он свои обязательства выполняет.

Я приложу все силы, чтобы выполнить свои.

— Сомневаюсь, что они купились на эту дивную байку о некомпетентности его персонала.

— Это большая политика. Клет готов пожать руку любому…

— Даже если…

— А если рукопожатие не действует, он эту руку ломает. Сенатор поговорил с нужными людьми и сделал так, чтобы все его правильно поняли. Вот и все. Чтобы вернуть свою дочь, он не остановится ни перед чем и готов заключить сделку с самим дьяволом, то бишь со мной, если я смогу спасти жизнь Ванессы.

Мотивацией Грэя была любовь. Барри гнала прочь мысли об этом, а также о степени благодарности Ванессы (во что она может вылиться), когда все закончится. Лучшим сценарием представлял ось следующее: Ванесса выживает. Ее брак с Дэвидом Мерритом расторгается. И тогда она свободно и счастливо может жить с героем, который спас ее от мужа-убийцы. Барри при этом тоже в накладе не останется — вот он, исключительный случай, который наконец-то вознесет ее на такие высоты, о которых она раньше и не мечтала. А ведь именно этого она желала больше всего на свете, не так ли?

Раздраженная своими мыслями, она угрюмо произнесла:

— Хоть бы картишки взял с собой, что ли, чтобы время убить.

— Если ты изнываешь от безделья, то можешь переодеться. — Он кивнул на саквояж. — Здесь твое вечернее платье на сегодняшний вечер.

В саквояже оказалась униформа медсестры — брюки и блузка, правда, разного цвета, — пара мягких белых тапочек и комбинезон морского пехотинца.

Грэй сказал:

— Медсестры обычно не носят одноцветных костюмов, так что ты не будешь выделяться.

Барри высыпала содержимое саквояжа на пол домика.

— А что делать с комбинезоном?

— Это мое.

— Замечательно. — Она встала и потянулась к пряжке своего ремня. — Может быть, ты отвернешься?

— Нет, но если тебе так хочется, то можешь отвернуться ты.

Если он не делал из этого проблемы, то и она не будет. Она сделает вид, что столь же привычна к таким ситуациям, как и он, решила девушка и сняла туфли. К тому же в домике темно, свет едва просачивался через занавешенные окна с обеих сторон.

Освободив пряжку, она расстегнула слаксы, они свободно соскользнули вниз. Аккуратно свернув, она уложила их на дно саквояжа. Затем расстегнула блузку и сняла ее, оставшись в одних трусиках и лифчике. Слава Богу, хоть они одного цвета! Совершенно новый комплект, только что купленный в «Секрете Виктории».

Да, конечно, она не фотомодель, рекламирующая дамское белье. И уж, само собой, не Ванесса Армбрюстер Меррит. Может быть, полутьма поможет смягчить сравнение? И тут они с Грэем заметили, что машина замедляет ход. Барри недоуменно взглянула на него, он взглянул на часы.