Экспансия. Кречет
Шрифт:
Бог весть, воровал ли он. Скорее всего не миновала его чаша сия. Трудно знаете ли удержаться, находясь у такой серьезной кормушки. Тут и святого в соблазн введет. Но ведь и воровать можно по разному. Если не наглея и не забывая о том, что вокруг тебя люди, то и бог с ним. Все одно под корень этого не изжить.
А в их городке о людях не забывали. Все для них. Генерал был готов, и реально занимался, даже проблемами матерей одиночек. Каждая из них имела, пусть и казенную, но квартиру. Лично вникал в проблемы не только семейных, но и холостяков, проживающих в общежитиях. Н-да. Ну этих-то он
И не смотри, что закрытый военный городок. В общежитиях-то не только мужики обретаются, есть и девушки незамужние. Да и замужние... Ох и страсти тут порой кипят. Все эти сериалы просто отдыхают. Сценаристов бы, с режиссерами, на годик вот в такой закрытый военный городок, так он бы такой шедевр создал, что мама не горюй.
– Кречет.
Семен обернулся на оклик. Ложкин. Вообще Кречетову не нравилось когда его прозвище трепали все кому не лень. Нет, он вовсе не комплексовал по этому поводу. Да и с чего бы. Кречет, звучит гордо. Просто, это было несколько личным. А потому подобным образом к нему обращались только те, с кем он общался близко. Этот же майор к таковым не относился. Ну да, они были знакомы. Ну так и что с того? Мало ли кого он знает. Что же теперь, всех записывать в друзья.
– Валера, ты никогда не слышал высказывание - то что положено Юпитеру, не дозволено быку?- Остановившись и окинув недовольным взглядом окликнувшего его, поинтересовался Семен.
– Извини. Просто вырвалось,- выставляя перед собой руки, с повисшим на ремешке термосом, в примирительном жесте, произнес майор.
– Ладно. Проехали,- пожав плечами, ответил Семен.
Интересно, а чего это Ложкин так нервничает? Ну не с того же, что на автомате назвал Кречетова прозвищем, которым его и так все в гарнизоне называют за глаза.
– Семен, нам бы поговорить,- произнес Ложкин.
– Извини, в следующий раз. Спешу в центр подготовки.
– Я знаю. Но тебе ведь нужно быть там только через полчаса, а тут ходу пять минут. Мне нужно минут десять не больше.
– Ну ладно. Излагай.
– Давай отойдем во-он на ту лавочку.
– Валера, ты охренел, тащить меня туда. Мы блин не в толерастной Европе, твою налево. Не поймут.
Возмущение Семена объяснялось очень просто. Ложкин указывал на аллею с живой изгородью. Есть там карманы с лавочками, весьма популярные у влюбленных парочек. Даже если кто-то находится на аллее, с пятидесяти шагов не сразу рассмотрит, сидит ли кто в том закутке или нет. А влюбленные что. Им того и надо. Потому и облюбовали аллейку накрепко.
– Да ладно тебе. Днем-то там никого.
– Ты о чем поговорить хочешь?- Сдвинув брови, прямо поинтересовался Кречетов.
– Отойдем, Семен. Это важно. Очень важно. И на потом отложить никак нельзя.
– Л-ладно. Пошли.
Вот нервничает Ложкин. Нервничает так, что его едва не колотит, а потому, верится в то, что это серьезно, очень даже легко. Правда, непонятно при чем тут может быть Кречетов. Они с Ложкиным только и того, что знакомы, не более. И Семен последний к кому тот мог обратиться за помощью
Дошли до второй лавки, и Валера решил, что они уже достаточно уединились. Правда опускаться на лавку он не стал. Вероятно хотел контролировать подходы. Потому что прежде чем заговорить воровато осмотрелся по сторонам.
– Значит так Семен, говорю сразу, ты можешь меня прибить, но твою семью это не спасет.
– Что?- Коротко, с неприкрытой угрозой выдохнул Семен.- Суч-ченыш, что ты сейчас сказал?
– Спокойно Семен. Спокойно,- отступив на пару шагов и упершись спиной в аккуратно подстриженные кусты живой изгороди, дрожащим голосом произнес Ложкин.
– Ты кого успокаиваешь, тварь. Да я тебя...- На глаза упала красная пелена.
И где те умники, что писали по нему заключение, утверждая, что он обладает невероятной выдержкой и самообладанием в самых экстремальных ситуациях. Семен сам читал тот отчет. Так уж случилось. Подвернулся момент, он и воспользовался.
– Отпусти, идиот. Этим ты им не поможешь,- прохрипел майор, едва способный говорить в удушающем захвате.
В глазах его плескался неприкрытый ужас. Семен, душил его с окаменевшим лицом, и было очевидно, если не достучаться до него в самое ближайшее время, то живим Ложкину из этой хватки не выбраться.
– Кречет, дебил, сдохну я сдохнут и они,- выдавливая из легких последний воздух, просипел майор.
Кречетов, отпустил его настолько резко, что Ложкин едва не упал на пятую точку. Как удалось невысокому и щуплому мужчине, скрутить в бараний рог оппонента раза в полтора крупнее, оставалось непонятным. И ведь тот ничего не мог поделать, хотя и старался разжать руки своего душителя.
Признаться, Семен и сам от себя такого не ожидал. Нет, он не трусливого десятка. А иначе чего бы Ложкину нервничать с самого начала. Да и ловкости у Семена хватало с избытком, и рукомашеством и ногодрыжеством когда-то очень даже плотно занимался. Просто тот самый анекдот, ну тот где «он сильный, но легкий», как раз про него, Кречетова.
А тут, никаких приемов, хитростей или ловкости. Одна только животная сила. И еще, он чувствовал, что Ложкин ему в этот момент был не соперник. Ну совершенно. Еще малость, и он его просто задушил бы, несмотря на его потуги, высвободиться из стального захвата.
– Говори, сука,- для убедительности, Семен извлек свой служебный ПЯ*, и лязгнул затвором.
ПЯ - Пистолет Ярыгина, начавший поступать на вооружение МО и МВД с 2003года. Не лучший вариант, по непонятным причинам выигравший конкурс. Очень надеюсь, что к описываемому времени он все же был модернизирован и доработан.
– Не дури, Семен,- разминая горло, и выставив перед собой руку в останавливающем жесте, осипшим голосом, произнес Ложкин.- Сам посуди, ты тут, твои в Крыму. Ну грохнешь ты меня. А чем им-то поможешь? Если я в условленное время не подам знак, они их ликвидируют. Пойми, их жизни целиком и полностью зависят от тебя. И не надо так смотреть. Не моя вина в том, что так все случилось.
– Я так понимаю, ЦРУ,- не спрашивая, а скорее утверждая, произнес Семен.
– Правильно понимаешь.
– А не боишься. Место-то уединенное, но мало ли. Все же режимный объект.