Экспансия. Кречет
Шрифт:
– Матвеич, ты там звякни помдежу, пускай Рязанцева из камеры выколупнет, и чтобы тот ждал меня на выходе.
– Петрович...
– Матвеич, ну ты что, первый день меня знаешь? Господи, ну сдернет он, ну накинут ему еще пяток суток, как сбежавшему административнику. А с тебя так и вовсе взятки гладки, вали на меня, как на мертвого.
– Хорошо.
– Вот и ладно.
Быстро снарядил магазины. Чертыхнулся по поводу отсутствующей кобуры. Пришлось совать ствол за поясной ремень. Ничего, ему только до машины дойти, там в бардачке есть оперативка. Отдал
Рязанцев уже стоял при входе, с ленцой подпирая плечом дверной откос. Боровский прошел на выход, мимоходом пожав руку запойному горемыке. Тот ответил, на рукопожатие, и двинулся следом.
Подошли к пристроившемуся в тени дерева мерседесу, пару раз пикнувшего и моргнувшего подошедшему хозяину. Крышка багажника откинулась с легким щелчком. Боровский не обращая на это внимания, сел на водительское место. Рязанцев, нырнул в багажник, извлек чехол, и проследовал на переднее пассажирское сидение, и накинув на него чехол, уселся рядом со следователем.
И все это молча, по давно уже заведенному ритуалу. А к чему лишние слова, если они друг друга отлично понимали.
– Виталик, ну ты хоть мылся бы,- недовольно буркнул капитан, извлекая из бардачка оперативку.
Не сказать, что амбрэ исходящее от Рязанцева, столь уж сильно било по изнеженным обонятельным рецепторам капитана. Из чистоплюев никогда не получится ни настоящего опера, ни дельного следователя.
– Петрович, во-первых, это ты меня вытащил из клетки, я ни о чем таком не просил. А во-вторых, сам знаешь, что я запойный, и пока меня ваши из него не выдернут, где только меня черти не носят. Давай заедем домой, я переоденусь и обмоюсь.
– Некогда,- протягивая собеседнику кобуру со своим «Бердышом», возразил капитан.
Работать без подстраховки, все же было как-то не очень. Вручать же гражданскому лицу табельный пистолет, ну его к нехорошей маме. Мало ли как оно обернется. С личным же, головняка выйдет куда меньше. Ну лишат лицензии, за передачу оружия постороннему лицу. Остальное можно будет подогнать как положено. А через годик он все по тихому подчистит, и вернет на круги своя.
– Ого. Что-то крутое намечается?- Принимая пистолет, удивился Рязанцев.
– Понятия не имею. Но случись, палить нужно будет без разговоров.
– Вот нравится мне твоя уверенность, Петрович. То есть, ты вот так решил, что я с тобой под пули полезу? Пусть и не факт, что пальба вообще будет.
– Но ты ведь боевой офицер.
– Был, боевой офицер, да весь вышел. Теперь я алкоголик.
– Ясно. Там двух детишек похитили. Времени нет, вот так враз подтянуть мне некого. Но дело добровольное. Не хочешь, не надо,- протягивая руку за пистолетом, равнодушно произнес Боровский.- Возвращайся в обезьянник, скажешь дежурному, что у нас не срослось. А то и вовсе иди домой. В суде я все решу, штраф оплачу.
– Ага. А как тебя грохнут, так меня по всем закоулкам с собаками искать будут, как бегунка,- чуть довернув торс, давая понять, что к пистолету тянуться не следует, и закрепляя кобуру на поясе, возразил Рязанцев.- Ну чего стоишь? Спешил
До адреса доехали быстро. Там все еще работали фэйсы. Вернее, уже заканчивали. Ну правильно. А чего тянуть-то, собственно говоря. Фигурант тут. На месте происшествия никаких особых действий производить не надо. Нет, если руки крюки, и не можешь связать на бумаге двух слов, то да, грамотно составить протокол осмотра задачка не из простых. Но у Фомина народ все же умел работать.
– Куда?- Заступил Бровскому дорогу дюжий боец, упакованный как на войну.
– Пропусти,- послышался голос Фомина, уже успевшего вернуться.
– Где потерпевшая?- Поинтересовался капитан, едва оказался во дворе.
– В доме. С ней наш психолог работает.
– Н-да. Понахватались разного дерьма из-за бугра,- хмыкнул капитан, и направился в дом.
Ох итить твою через коромысло. Мужа ее Боровский помнил хорошо. Просто на память никогда не жаловался. Ну и, если хотите, это у него профессиональное. Так вот, тот в сравнении с этой эффектной блондинкой, чистой воды замухрышка, что по стати, что по внешности. Эта же... Н-да. Даже несмотря на душевное расстройство, зареванный вид и нездоровую бледность... Королева, да и только.
– Извините, мне необходимо переговорить с потерпевшей.
– Хорошо,- пересаживаясь на кровать, согласилась психолог, стройная и весьма миловидная брюнетка.
– С глазу на глаз.
– Но-о...
– Оставьте нас,- Боровский окинул психолога твердым и нетерпящим возражений взглядом, после чего перевел его на майора.- Или так, или колупайтесь в своем дерьме сами.
– Виктория Ивановна, давайте дадим им пообщаться,- в который уже раз пошел на попятную майор.
– Как вас зовут?- Оставшись наедине, поинтересовался капитан.
– Алла Сергеевна,- шмыгнув носом, и утирая глаза изрядно промокшим платком, ответила она.
– Итак, Алла Сергеевна, слушайте меня внимательно. Я не знаю, что вам тут успели наговорить и наобещать все эти люди. Но я хочу сказать следующее. Только мы вдвоем, вы и я, можем спасти ваших детей. Потому что для нас это по настоящему важно. С вами понятно. Что до меня. Если я их не найду живыми и невредимыми, то отправлюсь прямиком на нары. А мне туда страсть как не хочется. У остальных никакой заинтересованности нет. Просто работа. Вы меня понимаете?
– Да, понимаю.
Во-от. Решительный такой кивок, и блеск в глазах. Значит сумел до нее достучаться. Ладно. Теперь работать.
– Давайте все в мельчайших подробностях. И еще. Что бы я у вас ни спросил, не удивляйтесь, и не смотрите на меня, как на дурака. Отнеситесь к вопросу со всей серьезностью, и постарайтесь припомнить все в мельчайших подробностях, возвращаясь обратно и переживая это вновь.
На разговор с женщиной он потратил целых двадцать минут. Причем некоторые его вопросы и впрямь звучали совершенно странно. А многие так и вовсе повторялись в различных вариациях. Впрочем, подчас они звучали совершенно иначе, и на первый взгляд повторение было незаметно.