Экспансия
Шрифт:
Дождавшись, когда все соберутся, Гранд-Мастер запер дверь, и поднялся со своего помоста. Указав рукой на курсантов, он презрительно и высокомерно, впрочем, как и всегда, произнес:
— Все разбились по парам, отрабатываем связки восемнадцать, тридцать один и четыре! Именно в такой последовательности! Чтобы в ваших тупых костяшках, кои вы зовете головой, эти последовательности отложились так, чтобы вы могли их повторить даже без участия сознания! Арт Дин, со мной! — и мучитель махнул мне ладонью, все, как и всегда в последние несколько декад, — Полный контакт! Противника не жалеть! Кто будет филонить, тот в конце занятия получит три минуты боя со мной!
Надо
И этот взгляд чувствовал не только я, а Парименоль тоже. И почему-то каждый раз при этом он полыхал злобой. Сегодня взгляд аграфки меня буквально прожигал, и ненависть ко мне со стороны учителя можно было резать ножом. Именно из-за этого жгучего взгляда, аграф на тысячную долю секунды он отвлекся, но на таких скоростях, на которых мы фехтовали, этого оказалось достаточно. И мой абордажный тесак, взвизгнув вибрационным механизмом аккуратно срезали мужчине волосы на темечке, моментально превратив шикарную гриву волос в монашескую тонзуру. В зале воцарилась мертвая тишина. Настолько оглушительная, что можно было услышать, как бьются взбудораженные схваткой сердца. Я не знал, что ненависть может быть еще больше. А дальше начался ад…
В свой жилой бокс я тащился почти на карачках, но с одной стороны меня поддерживал Грум, а с другой Пиор. Мой костюм представлял из себя жалкие лохмотья, а тело один сплошной синяк. Пусть меня и поранило, но вот удары ногами и руками в добавление к фехтованию я пропускал частенько, особенно когда в порыве ярости Парименоль сломал свой фамильный меч об мой клинок. Не, ну а что, концентрировать всю силу удара на кончике лезвия я научился еще на Фелиции. После этого и так впавший в неистовство ушастый, превратился в натурального берсерка. К сожалению, убивать его было нельзя, поэтому приходилось только защищаться, и ставить жесткие блоки. Хыргов Парименоль, давно меня так не избивали. Но душу грело видение того, как обессиленный таким порывом аграф, сжимая обломки клинка и опустив плечи выходит из зала, коротко бросив:
— Занятие окончено! — и столько при этом было эмоций в одном разумном, но больше всего преобладали ненависть и стыд.
Ненависть к одному конкретному курсанту, а стыд за то, что его публично унизили перед принцессой. И еще какая-то эмоция, которая была направлена в сторону аграфки. И если бы я не знал, что этот Парименоль конченый садист и ублюдок, я бы подумал, что он влюблен. Но, по моему убеждению, садисты не могут любить! Они могут испытывать разной интенсивности, одержимости и контролируемости страсть, но никак не любовь. Вот что-то вроде такой страсти он и испытывал. И теперь он получил такое унижение, прямо перед лицом объекта своей одержимости. М-да, надо быстрее восстанавливаться. А то чувствую, что мне даже в сортир теперь надо будет ходить с оглядкой. Такие индивидуумы обид не прощают, а вызвать на дуэль простого курсанта не позволяет статус Гранд-Мастера. Потому что при любом исходе он будет подвергну остракизму.
Не успел я дойти до своего жилого бокса, как на мне повисла чернокожая красотка. Она буквально терлась об меня всем телом, как гулящая кошка. Хотя-я-я, почему как, она чем-то напоминала мне этого мелкого земного хищника. На нас с удивлением косились встречные студенты, особенно те, которым досталось от агрессивной матарки. Ну никак они не могли понять, что большинство матаров, хоть и вышли в космос, но так и остались по сути своей дикарями. Дикарями, со своими дикарскими понятиями о том, что хорошо, и о том, что плохо. Поэтому что удивительного в том, что их девушки тоже могут подчиниться только грубой силе, а всякая вежливость и галантность воспринимается им как изысканное оскорбление. Когда мы всей нашей дружной компанией добрались до кубрика, то девушка всех разогнав, велела мне лечь на кровать и сделал шикарный, просто волшебный массаж.
И нет, никакого секса не было, только сильные горячие руки, какая-то приятно пахнущая степными травами мазь, и ощущение хорошо размятого и расслабленного тела. А потом просто мягкая и уютная темнота. Утром, когда проснулся, Такары уже не было, только похрапывали на все лады мои соседи. А еще я почувствовал, что несмотря на все ограничения, тело стало намного сильнее, и начал заново пробуждаться мой витальный атрибут. По крайней мере ни одного синяка на теле не было, и каждая клеточка организма была наполнена веселой и искристой энергией, которая звала бегать, прыгать и совершать всякие прикольные непотребства. Я проверил закладки на нейросети, и убедился, что ограничители все еще работают. Я даже стал опасаться их снимать, ведь придется заново восстанавливать контроль над Силой.
Все же иногда полезно возвратиться к истокам своего дара, и еще раз укрепить фундамент. По крайней мере, после короткой медитации, я убедился, что стал лучше чувствовать потоки силы в организме. Теперь она ощущалась не как океан энергии, а именно как потоки, ручейки и небольшие речки. Также чувствовалась как бы это назвать, частота каждого потока. То есть я теперь мог четко разделять какой поток, и какая частота отвечает за проявление того или иного атрибута. Вывели меня из медитативного транса голоса парней:
— Ну ты вчера и дал, Арт! — восхищенно протянул Грум.
— Это точно! — подтвердил Пиор, а Ал просто одобрительно кивнул.
— Только радости мне в этом никакой! — ворчливо протянул я.
— Как так? Почему? — послышались удивленные голоса.
— Потому, что наш Парименоль, не из тех, кто в восхищении протягивает руку сильному бойцу, и предлагает ему стать братьями по оружию! Боюсь, что теперь он постарается меня как можно быстрее прибить! И сделать он это попытается в традициях ушастых, то есть по-тихому!
— Да ну ладно! Это же аргафы, они не такие! — начали возмущаться друзья.
Все же пропаганда сильно промыла им мозги, как и нейросети с закладками. Я постарался все свести к шутке и обиде на избившего меня учителя. Поэтому удалось все же остаться друзьями. Как я понял, что за аграфов, местные любого порвут. Спорить с ними было бесполезно, я пришлось прятать все свои опасения глубоко внутри себя. Блин, так и язву можно заработать, держа весь негатив в себе. Поэтому я предпочел на пару часов сходить в наш спортзал, и позаниматься пару часиков силовыми упражнениями в условия трехкратной гравитации. И только тогда меня немного отпустило. Было ясно, что в самой академии меня никто трогать не будут, но вот за ее пределами, это совсем другое дело.