Экспедиция «Нерей». Ближний поиск
Шрифт:
– Почему? – Джек старался вникнуть в каждое слово Энн.
Он хотел узнать всё, выжать из полковника Энн всю информацию до последней капли. Ему нельзя было её вот так отпустить, не расспросив. Он впервые за два года захотел по-настоящему понять кого-то.
– Каждая звезда, она как человек, – начала она своё объяснение, то и дело прерываясь, чтобы с хрипом неглубоко вдохнуть, – находится в постоянном конфликте сама с собой. Гравитация звёздной материи заставляет её сжиматься, но есть свет, который вырывается наружу в результате термоядерных реакций внутри самой звезды. Это создаёт противодействие сжатию, и звезда постоянно балансирует между этих двух сил.
– Так, а что же не так с этой звездой и с этими особыми людьми? – не унимался Джек.
– Они останавливают время и запускают перестройку вещества, – вдруг почти учительским твёрдым тоном ответила она, пристально посмотрев на Джека.
– И ты их пыталась разглядеть через иллюминатор? – осторожно спросил он.
Джек вспомнил, как Энн подолгу могла смотреть в иллюминатор рядом с капитанским мостиком. Мало кто тогда решался её отвлечь от этого занятия. Потому что она была по-настоящему влюблена в них.
– Нет, конечно… нужны особые приборы, но, думаю, это из-за них мы несколько раз тормозили… они не искажают пространство, не сжимают его, а создают новое пространство и новую материю…
– Но разве такое бывает? – Джек от удивления вскинул вверх брови. Он лишь образно, в самых общих чертах, мог представить всю сложную физику того, о чём говорила Энн, но даже то, что он себе воображал, впечатляло его разум.
– Да бывает, такие звёзды могут перенаправить эволюцию вселенной и всего живого… во всяком случае так думает кое-кто из лаборатории «N-star».
– А ты сама как думаешь? – на секунду Джек подумал – уж не свихнулась ли она.
– Я тоже так считаю, – твёрдо отрезала Энн. – А ещё эти звёзды бывают прямо в центре скоплений.
Договорив последние слова, она сильно и продолжительно закашлялась.
Когда кашель утих, ещё долго рассказывала о созвездиях и туманностях, о попытках с помощью взрывных реакций создавать новые звёзды – к счастью, так и не увенчавшихся успехом. Джек буквально проглатывал каждое слово, ловил каждое междометие в её рассказе. На какое-то мгновение он почувствовал себя астрофизиком, ищущим ответы на вопросы о законах мироздания.
Одновременно с этим Джек напомнил себе маленького ребёнка, который мог бы слушать подобные рассказы часами. Но для самой Энн это была непозволительная роскошь – так много и долго говорить. Но она говорила, стараясь изо всех сил. Как и любой настоящий учёный, даже умирая здесь, на жестокой планете, от тяжёлой болезни, она не могла предать дело всей жизни – поиск истинных ответов на вопросы о том, по каким законам работает мир. Она кое-что собрала во время этой и других экспедиций, и этими знаниями нужно было поделиться с человечеством, а единственным доступным представителем этого самого человечества был старший лейтенант Джек, сидевший тут рядом на краю её постели.
– Я же жила только звёздами долгие годы… Так бы и жила лишь ими, если бы
– Я тебе завидую, Энн, – он погладил её по волосам, ощутив жар под ними. Организм Энн боролся сам с собой всеми известными ему способами.
– Брось ты, – фыркнула она, слегка улыбнувшись.
– Эм… провизию мы уже всю перенесли, завтра принесу остатки воды, надо забрать уже всё из грузового отсека, – озвучил он свои мысли, думая о том, что Энн нужно больше пить. Она одобрительно кивнула и закашлялась. Полковник привстала и долго пыталась побороть першение, сделав несколько глубоких сиплых вдохов и резких выдохов. Наконец, она поднесла руку ко рту и прокашлялась.
От вида всего происходящего внутри Джека всё сжалось. Он наблюдал за каждым её движением. Она сжала ладонь в кулак и метнула на него взгляд хищной, но затравленной пантеры. Сквозь пальцы сочилась красная густая жидкость. Энн поспешила спрятать кулак под одеяло, а голову отвернуть. Она не хотела, чтобы Джек знал, что она кашляла кровью. Сообразив что произошло, Джек напряжённо сглотнул и молча отправился к столу за водой.
Она сделала пару глотков и откинув голову на подушку, закрыла глаза. Казалось, тусклый свет подчёркивал жёлто-зелёные круги под ее слипшимися веками. Остальная часть лица была покрыта бледно-серой тонкой кожей, под которой в некоторых местах проступали голубоватые прожилки. Подождав, пока она полностью заснёт, Джек вернулся в свою постель и постарался погрузиться в сон, чтобы хоть ненадолго сбежать от реальности.
7
С утра Джек покормил Энн, отдал трапечнику приказ отправиться в шаттл и собрать все оставшиеся контейнеры и канистры с водой. Затем он принялся просматривать сигналы от телепорта, даже не надеясь, что из Центра могло что-то поступить.
К его удивлению на центральной панели павильона появилось сообщение:
F-000: Задание. Кому – Старший Лейтенант Джек Сэллендж. Отправить в сектор G-67a (56° 21 11.2" S 9° 10 28.5" E) разведывательного дрона для забора проб воды.
Срок выполнения 22 часа.
– Ого! Вот тебе и первое задание! Мы тут думаем как не сдохнуть, а они присылают задания, – воскликнул Джек, но тут же поспешил прикрыть рот рукой и украдкой посмотрел на пытавшуюся усидеть на краю кровати Энн. Он вспомнил про дисциплину и понял, что лучше уже раз и навсегда покончить с критикой действий Центра.
Она копалась в металлическом ящике с личными вещами и, к его счастью, словно не услышала его.
Судя по координатам, это был ближайший к их павильону ручей. Джек выяснил, что бородавочники ходили туда на водопой. Выйдя из павильона, он озвучил одному из старфишей координаты и цель задания, а сам отправился в шаттл проведать трапечника.
Забравшись внутрь хвостовой части шаттла, Джек не сразу заметил, что многое теперь выглядело совсем по-другому в изменившемся интерьере грузового отсека. Правой стенки, а точнее передней её части с нишами теперь словно и не было, а на её месте находился стенд с подвешенным к мощным крепежам гибридным эйрбайком «Оверплан-500» – сверхскоростным летательным аппаратом последнего поколения.
– Вау! – не сдержал восторга Джек и присвистнул. – Вот это вещь!
Сердце его забилось. О таком воздушном вездеходе лейтенант Сэллендж мог только мечтать. Он стоял ошеломлённый, полностью покорённый изяществом форм и линий аппарата. Причудливые изгибы деталей в сочетании с блеском корпуса придавали совершенно внеземной космический вид машине.