Экспедиция в ад
Шрифт:
Я остановился. Мальчонка подошел вплотную, запрокинул головку, стараясь заглянуть мне в лицо. И вдруг широко улыбнулся, залопотал что-то на своей детской тарабарщине, требовательно тряся меня за штанину.
– Извини, малыш, некогда мне, – сконфуженно буркнул я и наклонился, бережно высвобождая штанину из оказавшейся на удивление крепкой хватки.
– Грэг, не мешай дяде! – донеслось
Я вздрогнул.
– Ну что за ребенок! Отвернуться не успеешь, а он уже опять куда-то ввязался, – смеясь, посетовала мама, поднимаясь с шезлонга.
Я медленно… очень медленно, будто превозмогая сопротивление гигантской толщи воды, поднял голову.
Девушка направлялась прямо к нам, на ходу придерживая легкую широкополую шляпу, так и Норовящую упорхнуть с головы от порывов все крепчающего ветра. Нас разделял едва ли десяток шагов, но мне показалось, что она приближалась бесконечно долго.
Я медленно распрямился, ощущая, как предательски дрожат колени.
Она остановилась на полпути, будто споткнувшись, и тихонько ойкнула.
– Грэг…
Тихо, почти шепотом. Но я услышал.
Так мы и стояли в нескольких шагах друг от друга, не двигаясь и не произнося ни слова. Очередной порыв ветра сорвал-таки шляпку с ее головы и потащил прочь по песку, но она даже не оглянулась.
Я даже не шагнул, а лишь слегка подался вперед, ей навстречу, и она вдруг бросилась вперед, обвила теплыми невесомыми руками за шею, прижалась всем телом.
– Грэг!!
– Лита… – выдохнул я, отупело таращась вдаль сквозь странную мутную пелену, застлавшую здоровый глаз. Снова слезы? Ты и вправду стареешь, Грэг…
Карапуз смешно крутит головой, глядя то на меня, то на Литу. Похоже, оробел, не понимая, что происходит.
Лита подняла его на руки.
– Знакомься.
– Сын?
Она кивнула, внимательно глядя мне в глаза.
Лицо мое будто окаменело, и задать следующий вопрос я так и не смог. Поэтому спросила она:
– Помнишь? Мы говорили, что, если вдруг захотим…
Я вспомнил. И мысль эта, как вспышка от ядерного взрыва, пронеслась в мозгу испепеляющей волной, не оставив за собой ничего другого.
Я – землянин. Она – теллурианка.
– Я думала, что потеряла тебя… Поэтому решила, что… В общем, это – Грэг-младший.
Выстрел в сердце. Перехватило дух, и несколько секунд я стоял, зажмурившись и стиснув зубы, чувствуя, как тяжело ворочается в груди то, что я привык считать простым куском мяса, перекачивающим кровь. Мир вокруг меня шатался, будто балансируя на тонком канате.
– Сын… – прохрипел я.
– Да, Грэг… Наш сын…
Мы стояли, обнявшись, пока полыхающий всеми оттенками красного шар безымянного светила не утонул, наконец, в прозрачной зелени океана, напоминая о себе лишь слабым свечением над горизонтом. Потом я бережно поднял Литу вместе с малышом на руки и зашагал по берегу, вдоль мерцающей мелкими бликами воды. Ветер почти совсем утих, и волны шелестели мягко, еле слышно, все так же совсем чуть-чуть не дотягиваясь до следов, оставленных мной на песке. По этим следам я направлялся обратно.
– Куда мы?
– Хочу прогуляться. До того края бухты. А потом полетим на моем граве. Я оставил его там, на стоянке.
– А мой?
– К черту. Завтра заберем.
Она рассмеялась.
– Ты все такой же бесшабашный… А идти далеко?
– Не беспокойся. Я донесу.
– Я знаю, – едва слышно шепнула она, чуть помедлив.
Я молча шагал вперед, время от времени поглядывая на Литу и на задремавшего у нее на руках малыша. Мне просто нужно было хоть немного времени, чтобы привыкнуть к этому новому для себя ощущению. Ощущению, которое я умудрился испытать только сейчас – впервые за всю свою бестолковую жизнь. Хотя ради этого, пожалуй, стоило вытерпеть и альдебаранскую каторгу, и пару месяцев в аду.
Я вернулся домой…