Экспедиция в любовь
Шрифт:
Маше это было на руку. Она еще классе в восьмом решила, что поступит на геологический, а пока с увлечением просиживала в библиотеке целые часы, рассматривая тяжеленные альбомы с изображением древних монстров, когда-то населявших сушу и океаны.
Однако сообщать дома о своем решении она не торопилась, предвидя бурную реакцию родителей на столь неожиданный выбор будущей профессии. Действительно, зачем терпеть несколько лет их приставания и уговоры, когда после окончания школы все встанет на свои места и скандал придется перенести лишь один.
Так
— Машенька, пора уже тебе сходить сфотографироваться и отнести документы в приемную комиссию. Зачем тянуть до последнего?
— А я вчера уже отнесла, — спокойно ответила дочь, внутренне приготовившись к неминуемой буре.
— Вот умница! Гена, ну что за чудо-ребенок у нас вырос — самостоятельный, ни о чем напоминать не нужно.
Отчим одобрительно кивнул — ответить вслух он не мог, так как только что откусил большой кусок бутерброда с сыром. Впрочем, он вообще был человеком немногословным.
Маша сидела ни жива ни мертва, втайне надеясь на то, что этим разговор и закончится, а тем временем подойдут вступительные экзамены, она начнет их сдавать и будет уже поздно что-либо менять. Она понимала, что надежда эта глупая, детская, но ей так хотелось еще немного оттянуть время. Однако Ольга Васильевна не дала такой возможности, спросив:
— А в каком корпусе будут в этом году экзамены проводить? Я слышала, что в новом. Ты не узнавала, Маша?
Глубоко вдохнув, Маша решительно произнесла:
— Мама, я подала документы на геологический факультет.
Дальше произошло нечто подобное заключительной немой сцене из «Ревизора». Мама застыла с чашкой кофе в руке, отчим — с поднесенным ко рту остатком бутерброда. Потом он машинально откусил еще кусок и закашлялся, подавившись им. Маша кинулась колотить его по спине, и эта суматоха немного разрядила напряжение. Ольга Васильевна поставила чашку на стол так осторожно, словно та была сделана из яичной скорлупы, и тихо переспросила:
— Куда? Я ослышалась или просто не поняла?
— На геологический, мама, ты не ослышалась. Я хочу стать палеонтологом.
— Но почему? Маша, как же так можно? У тебя блестящие способности к языкам, ты можешь получить прекрасную профессию, стать переводчиком, перед тобой замечательные перспективы!
— Но я не хочу долбить грамматику несколько лет! Мне это неинтересно! Я знаю английский, мне этого вполне достаточно. Во всяком случае, если мне захочется или понадобится еще какой-нибудь язык, я прекрасно могу выучить его на курсах.
— Ну хорошо, ты не хочешь изучать языки. Но можно же выбрать что-то приемлемое, например, хотя бы факультет журналистики.
Маша отступать не собиралась. Заставить ее отказаться от принятого решения не могло ничто — так было с детства.
— Мамочка, я хочу стать палеонтологом. Это единственное, чем мне хочется заниматься.
Мать попыталась было продолжить бесполезные уговоры, но тут неожиданно в разговор вмешался отчим.
— Оленька, — мягко произнес он, кладя
Маша решительно помотала головой:
— Нет, папа, это не прихоть. Я давно хотела туда поступить.
— Значит, так тому и быть, — с горестным вздохом подытожила мать.
Вступительные экзамены Маша сдала без труда, и надежды Ольги Васильевны на то, что дочь провалит математику, не сбылись. Маша стала студенткой геологического факультета. Это были последние годы, когда студентов-первокурсников, то есть вчерашних абитуриентов, отправляли перед началом занятий «на картошку». Собственно говоря, это была не картошка, а уборка помидоров, но новоиспеченным студентам это было решительно все равно.
Конечно, жизнь в довольно паршивых условиях, неважная кормежка, огромные комнаты на двадцать человек и нудная работа на полях родины не приводили ребят в восторг, однако это была прекрасная возможность познакомиться поближе еще до начала занятий. Молодость есть молодость, и в первые же дни после приезда начали сбиваться компании, почти в каждой комнате длинного двухэтажного барака зазвенели гитары, первокурсники до утра распевали песни Визбора и Кима звонкими девичьими и ломающимися мальчишескими голосами, то опускающимися до солидного баска, то дающими «петуха».
Маша, как всегда, пользовалась большой популярностью среди мужской части студенческого лагеря, однако не навлекла на себя ненависть девчонок — она не отвечала взаимностью на ухаживания своих однокурсников и, казалось, не замечала повышенного интереса к своей персоне. Она легко, по-дружески общалась со всеми, не делая (да и почти не видя) разницы между девчонками и парнями. Все свои ребята, все друзья — и не над чем ломать голову.
В общем, к началу занятий все вернулись уже достаточно хорошо зная друг друга. Кто-то подружился, кто-то, наоборот, начал испытывать к кому-нибудь неприязнь — обычная студенческая жизнь.
Маша была просто очарована факультетским музеем, где можно было увидеть редчайшие экземпляры всяческих геологических диковин. Не меньше понравилась ей и научная библиотека, в которой она просиживала до закрытия. Там-то она впервые и увидела Вадима.
В тот день она, как обычно, отправилась после лекций в библиотеку, где симпатичная сотрудница читального зала обещала ей редкую английскую книгу о протоамфибиях с великолепными иллюстрациями. Вообще-то книга эта выдавалась лишь в зале научных работников, но библиотекарша, видя Машин интерес, решила сделать исключение для увлеченной палеонтологией студентки-первокурсницы.