Экспедиция. Туда, но не обратно
Шрифт:
— Труби отбой, Иезекия, ты слышишь? — кричал Тормач, но сотник не отвечал, он уже был мертв и лежал в луже собственной лужи крови.
Командующий так увлекся своими терзаниями во время боя, что не заметил и как прокусил до крови свою все еще подрагивающую губу, и как комитетчик Артур только с третьего патрона, но пристрел еще одного ближнего офицера Тормача.
Третий сын бека, уже предполагая, в какую сложную ситуацию он попал, тем не менее, не был трусом, только по неопытности он растерялся, да и потому, что привык слушать, пусть и не слушаться, Иосифа. Оказывается,
— Назад, все назад! — прокричал он, устремляясь на своем коне к месту повального избиения его воинов. — Лучники огонь навесом по стенам, зажигай стрелы!
В этот момент чуть более крупные камни ударили по выстроившимся в линию и уже начавшим стрелять хазарам, поставили точку в штурме. Козаку пришлось менять натяжку спускового механизма на больших катапультах и теперь они ударили по линии лучников, пусть и не идеально, так как те выстроены были в линию, а не скоплением, но с десяток хазар и пять лошадей были сметены камнепадом.
Тормач прекрасно понял, что так город не взять, нужно думать, но пока только спасение.
— Отступать! — еще раз закричал командующий, коривший себя за то, что не додумался взять рог у убитого Иезекия, который сменил Иосифа, но все они уже погибли.
Побитая армия, которая ранее наводила ужас и на вятичей, и на мурома, и радимичей, возвращалась в лагерь в двух километрах от города, зализывать раны. Пятьдесят семь убитых, сто восемь раненых. И это еще не было непосредственного контакта с защитниками города, который вот так разрушали мечту Тормача. Но он либо возьмет этот город, либо погибнет тут, такого позора, особенно после всего бахвальства перед знатными беками и после внимания со стороны самого кагана, он не может жить после поражения.
Вот только забыл Тормач по причине своего внутреннего терзания, что отряд радимичей был отправлен в обход периметра стен. Да и не мог подумать командующий, что при неудачном штурме, те решаться на атаку.
* * *
— Ну, девочки, и как это понимать? Оставили нас тут, а сами уже и камнями кидают по хазарам! — возмущалась Света, рассматривая очередную стрелу из своего колчана.
— Так и мужи нашия не бранятся, — степенно ответила Власта, всматриваясь вниз со стены.
— Жух! — просвистела стрела.
— Ой! — крикнула Света, сразу ощутив, как наконечник стрелы черканул ее по правой щеке. Боли не было, но испуг появился.
— Тревога! Атака! — прокричала Таня и больше высунулась за стену, пуская куда-то вниз стрелу.
Ответом на выстрел девушки стала вражеский выстрел, и лучница с испугом, быстро сменяющимся на лице фатальной решимостью, рассматривала застрявшее древко в правом плече.
Сразу шесть лестниц были приставлены к стене, и несложно догадаться, что по ним уже лезли штурмовики.
Быстрее всех сообразила Власта и взяв камень, кинула его в направлении ближайшей лестницы. Камень, ломая ступени лестницы, задел кого-то невидимого, который, закричав, упал мешком вниз. С других направлений уже бежали
— Бежим! — прокричала Света и, подхватывая Таню, которая, морщась от боли, пыталась натянуть свой лук, устремилась в сторону бежавших к месту прорыва мечников.
— Ай! — вскрикнула Власта, она бежала последней и ей в левую ягодицу угодила стрела.
Но ратники под командованием Шишона, с десятком Константина, уже настигли девушек и прикрыли их щитами, с другой стороны набегал десяток Врана и два десятка из сотни Карпа. Все поняли, что совершают ошибку, так как рискуют попасть под «дружественный огонь».
— Лягай! — скомандовал Вран, первым поняв, что десятки Шишона и Константина готовятся дать залп из арбалетов, а из соседней бойницы, чуть возвышавшейся над стенами, уже сделали пристрелочный выстрел из многозарядного арбалета.
Времени для того, чтобы большая половина вражеской сотни забралась на стену, понадобилось минуты две замешательства обороняющихся, но радимичи, обнаружив, что их уже встречают, не спешили атаковать, медленно, но уверенно растекаясь по стене и давая время остальным ратникам забраться на стену. Тут, по представлениям раннесредневековых воинов было сложно работать луком, а вот копья, чем в большинстве они и были вооружены, лучше всего, да и длинными кинжалами, когда места для копий уже не станет хватать.
— Залп! — прокричали почти одновременно и Шишон и Константин.
Четыре арбалетчика, разрядив свое оружие, споро уступали место второй четверке и сами быстро перезаряжали. Да, луками было бы чуть сложнее работать, но чуть позже. А сейчас, в образовавшуюся паузу, когда парни перезаряжали свои арбалеты, выстрелили Власта и Света, Таня так и не могла натянуть лук, плечо ныло нещадно.
— Залп, второй! — вновь скомандовали десятники, когда такие же приказы последовали от союзников.
Радимичи уже так заполонили пространство на стене, что опасности промахнуться и попасть по своим уже не было.
— По ногам бейте! — в мегафон прокричал бежавший к месту хватки Солдат. — Это радимичи.
Атакующие уже изготовились к схватке, закрылись щитами, но пребывали в растерянности. Они-то были уверены, что на главном участке стены идет жестокая сеча и все защитники заняты в ней, поэтому и выставили здесь баб. А тут так много быстро отреагировавших воинов и страшные механизмы, уже скосившие с десяток соплеменников.
— Волькомир на вылазку и лестницы порушь! — раздавал команды Солдат.
Уже уменьшенная сотня радимичей оказывалась в западне. Можно было попробовать отстреливаться из луков, но у них только пять луков, уж больно дорогое это оружие, если лук правильный.
— Вои, радимичи! Вскую вяще мрети, идете в полон, живота хороняша! — прокричал в мегафон Солдат, когда уже воины, выйдя в неприметную калитку в стене, раскидали лестницы штурмовиков.
— Зачем более умирать, идите в плен, жизнь сохраняя, — пролепетала себе под нос слова мужа Света, а потом поняла, что может остаться со шрамом на правой щеке, где еще сочилась кровь, закричала. — Убейте их!