Экспедиция
Шрифт:
Самое странное, что теперь не знаю, как быть. То я радуюсь, как мальчишка, вспоминая невообразимое, новое удовольствие, то становится тоскливо от мыслей, что всё это неправильно. Иногда борюсь с порывами подойти к ней и прикоснуться, а в мыслях… повторить бешеное утро в тех апартаментах. Наверное, поэтому и избегаю.
Порой копаюсь в себе, взываю, пытаясь разобраться, что же чувствую к Насте.
Помимо тепла, желания, страсти.
Оба утра в узкой постели каюты я ловил себя на мысли, что обнимаю одеяло, вспоминая её горячее нежное тело. И те невероятные ощущения
И вот на третий день пути по Суэцкому каналу она сама пришла ко мне на верхнюю палубу к корме, где люблю стоять и смотреть, как бурлит вода над гребными винтами. А иногда кормить чаек, которые резко куда–то пропали ещё позавчера.
Предстала со своей ныне любимой дамской шляпкой в лёгком белом платьишке, под которым вероятно белоснежные чулки, обтягивающие крепкие бёдра. Очень крепкие бёдра.
За полтора часа до полудня, когда уже невозможно стоять на верхней палубе под солнцем, я всё же нашёл укромное местечко в скудной тени мачтового марса, тогда как большая часть экипажа попряталась от солнца в каютах. Есть ещё палуба ниже, с открытым переходом, где верхняя палуба выполняет роль крыши, но там вечно кто–то дымит папиросой. Даже сейчас запах доносится. Но из–за шума винтов нас вряд ли кто услышит даже оттуда.
Лишь краем глаза взглянув на неё, я продолжил любоваться пейзажем. Ведь мы давно условились, что не будем соблюдать этикет.
Тем более, сейчас мы одни.
— Ты избегаешь меня, — первое, что сказала и пристроилась рядом. На безопасном пока ещё расстоянии в полметра.
Это прозвучало, как претензия. Но довольно сдержанная.
— Что вы, сударыня, — ответил с внешним спокойствием. Хотя сердце задолбило бешено, как только я понял, что она приближается.
— Наверное, ты решил, что я распутна, — выпалила, пусть и негромко.
О, да. В голове сразу заиграли взрывные эпизоды нашей страсти. Первые неуклюжие поцелуи и небрежные ласки, как мы только ворвались в комнату гостиницы, быстро сменились её умелой инициативой. Никогда не забуду, как она скакала на мне, как на коне. Ненасытная…
— Нет, что вы, сударыня.
— Сколько раз меня пытались выдать замуж за европейского правителя. Однажды, ещё до гвардии, я даже пошла на поводу у отца. И когда увидела эту… рожу. Одежду, запах, меня чуть не стошнило. А когда подумала, что мне придётся провести с этим человеком остаток дней, я разуверилась в таких браках окончательно.
— Скажи ещё, что сбежала от династических браков в гвардию.
— Если честно, то да, — призналась. — Но это не было главной причиной моего решения. Так вышло, что твой отец дал мне покататься на мехе по моей прихоти. С того дня я влюбилась и в машину, и в пилота.
— Забавно, — усмехнулся горько.
— Не будем об этом, — спохватилась.
— Настя, — произнёс её имя, получая от этого особое удовольствие.
— Андрей, — ответила ласково и придвинулась чуть ближе.
— Ещё шаг, и я на тебя наброшусь, — прошептал угрожающе.
— Прямо здесь? — Ахнула. Да ещё с таким восторгом!
— Да, мне уже сложно контролировать
Отодвинулась на два шага демонстративно, вызывая невольное разочарование. Вздохнул.
— Настя, я… — начал снова и не осмелился дальше сказать.
— Ну чего ты маешься, Андрей, — простонала так ласково, что я почувствовал вкус её губ и упругость языка на своём. Тогда как это всего лишь мысли и тактильная память.
— Как вернёмся в столицу, я обращусь с намерениями к твоему отцу, — начал серьёзно. — Если я князь, это не будет считаться дерзостью и невежеством.
Принцесса усмехнулась.
— Что? — Насторожился.
— Ты так благороден, даже в таких делах, — выдала, но не без иронии.
— Скажите, как мне поступить. И я сделаю это.
— Я должна тебе что–то говорить? — Спросила неожиданно взвинчено и даже на меня всем телом повернулась.
Посмотрел в ответ. Нет… этот вожделенный взгляд уже не будет казаться мне прежним.
Дёрнулась было уйти, но я не выдержал и схватил за руку. Потому что понял, она обиделась.
Сразу ослабла. Броня её слетела в миг. Пошатнулась, подаваясь вперёд, но успела опомниться. Я тоже чуть не вцепился, но удержался в самый последний момент.
Стала вырываться мягко, отпустил.
— Прости, — извинился, отступая.
Смотрит. Изучающе так. Губы налились, как спелые черешни, а щёки разрумянились. Да и я сам не свой. Дикость изнутри так и рвётся. Овладеть. Во что бы то ни стало.
— Через час после обеда жду в своей каюте, — произнесла принцесса с волнением и заметной стыдливостью. — На доклад.
Будто бы исправилась.
— Да, я… обязательно приду. Чтобы доложить. Да, точно.
Улыбнулась, отворачиваясь. Глаза ещё так закатила, мол, что за дурак. И двинула спешно с палубы. Стыдно вдруг стало оттого, что женщина взяла инициативу на себя. А с другой стороны, кто их разберёт, этих барышень. Если нет, то да, если нет–нет, то попозже.
Проводил её гусарским взглядом. Братцы, кто б знал, какая же у принцессы отменная попа. Ох, что несу…
Оставаться на палубе уже не смог. Кровь забурлила в теле, спустился к десантникам в свободный грузовой отсек, где они приспособили снаряды для поддержания физической подготовки.
Как раз перед обедом по графику второй взвод занимается под руководством Зотова.
Получив взбучку от принцессы на днях, майор на бойцах хорошо так отрывается! В прохладном трюме пашут до седьмого пота. Хотя им и так достаётся, уголь в топку периодически ходят в наряд подкидывать. А двигатель на корабле мощный, жрёт много.
— А вот и Андрей соизволил почтить нас своим присутствием, — произнёс Зотов недовольно, сверля чёрными глазищами.
Похоже, он на меня теперь зуб точит.
Не всегда ведь хорошо, когда командир одного товарища в пример другим ставит. Особенно, если тот уж очень постарался. Вернее, так, что другим не по силам.
В общем, с братской солидарностью я оплошал. Но что поделать, подвиг для барышни — награда для гусара. Награда…
Нет, ребята, настроение мне испортить уж точно не выйдет.