Эксперимент Не Удался
Шрифт:
— Левой бьёшь? — осмотрел бегло, ощупывая пальцы.
— И левой тоже.
— Крутая, — улыбнулся весело. — Я уже начинаю побаиваться.
Отдёрнула кисть, сжав свирепо болевшие губы.
— Дай сюда, — прозвучало в приказном тоне.
Она не подчинилась, он сам взял ладонь и обработал сбитые в усмерть костяшки, игнорируя её шипение. Вздрагивала сжав зубы. Выдержка на исходе. Наложил лёгкую повязку. Не произнося ни слова вернулся на место. Сделал глоток из стакана, жестом предложил девчонке.
Она покачала головой и сказала:
— Нет спасибо,
— Давно ли завязала?
— Не давно.
— Что так?
— Глупости творю по пьяне.
Улыбнулся, с каждой минутой яд действовал сильнее, она всё больше и больше начинала ему нравиться. Не знаешь, где потеряешь и где найдёшь, судьба злодейка издевается.
— Это да, согласен. Поделиться не хочешь, как тут оказалась. Что произошло?
— Не горю желанием.
— Почему же?
— Я тебя знать не знаю и второе, пленница не обязана изливать душу.
— Гостья.
— Пленница, — упрямо настаивала девчонка, вызывая очередную улыбку на лице мужчины. — Гостья, это когда приглашают и она соглашается.
— У меня необычная гостья, с серьёзным заявлением, что её хотят убить, замёрзшая и побитая.
Алекса отвела глаза, взглянула на часы на камине. Почти три ночи, золушки давно превратились в тыквы.
— Не переживай, как только твою одежду приведут в порядок, сразу же отвезут куда скажешь. Хорошо бы передать в заботливые и надёжные руки, но ты разве признаешься в их наличии. Я конечно и сам могу обнаружить, но хочется чтобы доверяла.
Тут Алекса ещё сильнее насторожилась. Вот постоянно такое впечатление, что он про неё всё знает. Смысл тогда спрашивать? Какое к чёрту доверие.
Замечая нахмуренные брови и напряжённые плечи сказал:
— Правильно понимаешь, знаю чья ты, но раз не желаешь говорить и я буду молчать.
Чья я? Своя собственная! Богдана… С досады чуть не замотала головой. Он не это имеет ввиду. Папаша, Уимберг, кого-то из них. Что-то паршивец брюнет не выходит у из головы или это от того, что этот, чем-то напоминает его. А жалящая мысль уже сжимает сердце холодною рукой, пуская противные мурашки. Непроизвольно передёрнула плечами. Возникло дикое желание позвонить именно Богдану и попросить забрать её отсюда, обнять… И плевать, пусть опять на одну ночь, сердце в приступе сжалось, подругому они и не смогут. Поморщившись потёрла виски. Сильная духом, не люби, повторила про себя. А не так давно казалось, что была нажата кнопка стоп и он пришёл поставить точки, мира просил, а ещё она спала с Меркелем. Боже-е… Меркель! Встрепенулась девчонка. Не существует такой, не существует кнопки стоп, это самообман. Сколько всего произошло…
— Поужинаешь?
Алекса чуть не вздрогнула. Он наблюдал за каждым движением, за каждым вздохом. Из воинственной девчонки она мгновенно превратилась в ранимого, маленького котёнка. Желание обнять пушистый комочек, и долго гладить по волосам, пронзило душу. Он ни разу не видел её улыбки.
— Не голодна, — отрезала девчонка, спрятав глаза. В три часа ночи то, скоро уже завтрак, какой ещё ужин.
Ела только
Вошла женщина, что провожала в ванную.
— Уже, — удивлённо изрёк хозяин.
Она кивнула, Алекса заинтересованно наблюдала за немым диалогом.
— Твоя одежда готова, — обратился он к девчонке.
Алекса заторопилась вслед за провожатой вглубь дома.
Тяжело вздохнул, отставил стакан. Потёр лоб, вот это головоломка. Просто теряется, что теперь делать. Буквально несколько минут и девчонка вернулась одетая в свои вещи. На пороге ожидает уже знакомый охранник.
— Отвезёт куда скажешь, — проводил глазами гостью до двери.
Она на выходе обернулась и неожиданно сказала:
— Спасибо.
Мужчина даже удивился, не ждал благодарности. Промолчал, сражённый наповал своими мыслями и ощущениями. Сотрясение, побои, перемёрзла, неизвестно сколько шла пешком, вот это выдержка.
* * *
Тимур быстро шагает к кабинету Уимберга, в автосалоне всю ночь кипит жизнь. Артемьев орёт так, что слышно на улице. Распахнул дверь, и сразу же отрапортовал:
— Только что девчонку на квартиру привёз Степан, человек Грановского. Сопроводил до двери и уехал. Наших видел, тронуть не посмели.
— Не посмели?! Да вы охренели, уроды?! Что значит не посмели?! — вскочил из кресла Артемьев, краснея от злости.
Уимберг схватил телефон ключи и кинулся на выход. Артемьев за ним, он развернулся.
— Еду один. Ничего не предпринимать, пока я не скажу.
Артемьев выпучил глаза в изумлении.
— Да ты забываешься, — процедил сквозь зубы.
— Я должен с ней поговорить, а твои балбесы пусть лучше землю роют и хоть что-то найдут. А ты, езжай выспись, как освобожусь сам приеду.
Недолго мериются взглядами, Артемьев отступает.
* * *
Свалилась на постель, через силу разделась. Слабость неимоверно одолела, голова раскалывается. Даже таблетку попросить не у кого, так было и прежде. Она всегда одна в этой квартире. Уснуть не успела.
Свет зажёгся, рядом Уимберг, берёт ладонями за лицо, что-то говорит.
— Я очень хочу спать, я устала, — сил нет даже чтобы возмутиться нормально.
— Почему Грановский отпустил тебя?
— Какой ещё Грановский, — бурчит закрыв глаза.
— Алекса, — тряхнул её Андрей.
А потом и вовсе усадил.
— Ну пожалуйста, Андрей, отстань, я очень хочу спать, — на удивление заумоляла девчонка.
Глаза не открываются.
Он осмотрел лицо, руки, ощупал рёбра. Бледная, глаза не слипаются, на переносице синяк расползающийся к векам, губа разбита, и тоже намечается синяк, левая кисть перевязана, правая рука вся в ссадинах, как и шея. Кожа девчонки ледяная. В квартире холодно. Достал из шкафа одеяло, бережноиукутал, усадил на колени.