Эксперимент
Шрифт:
Для изучения механизмов старения молодых мышей сшивали со старыми, а через несколько месяцев вновь разъединяли, чтобы изучить последствия парабиоза в раздельной жизни, и обнаружили поразительный факт: старые мыши не омолаживались, а молодые необратимо старели. Попытки обнаружить такими опытами «агент старения» пока ни к чему не привели.
Мои предположения о механизмах старения основаны на давно предложенной гипотезе генетической запрограммированности старости. Все живые существа функционируют по биологическим программам, которые обеспечиваются запасом некоей
В начале развития, после оплодотворения яйцеклетки, имеется избыток энергии, идут интенсивный обмен веществ, рост и специализация тканей. Внешне это выражается высокой двигательной активностью. Все это является подготовкой к размножению. Второй этап — сам период размножения, продолжающийся или по «счетчику» расхода энергии X, или до определенного уровня падения ее потенциала. Третий этап — «доживание» — расходование остатков энергии, пока потенциал ее не снизится до границы жизнеобеспечения.
Впрочем, вместо энергии активации X, заложенной в каждой клетке, можно предположить и накопление некоторого «тормозного вещества У».
В то же время запрограммированность этапов старения во времени не является жесткой. Похоже, что траты энергии X или накопления вещества У находятся в зависимости от двух типов обратной связи: во-первых, от стимулирующих воздействий среды и, во-вторых, связей от мышц на регулирующие системы организма. И еще: возможно, что энергия X не только тратится, но может частично и восстанавливаться, замедляя темп реализации программы старения.
* * *
Получается, что в дееспособности личности, т. е. способности к напряжениям, к труду, участвуют как гены, отражающие индивидуальность, а также старение, так и среда.
Старение уменьшает дееспособность, снижает потребности, отраженные в регуляторах, и возможности рабочих органов. В них как бы суммируется уменьшение мотивов с утомлением.
Получается вполне логично: исчерпалась одна программа (например, размножения), от этого уменьшилась сумма мотивов, а значит, и функция. Меньше функция — меньше тренировки — больше утомления. В результате следует новое уменьшение функции. Таким образом, уменьшение дееспособности от старения идет с положительными обратными связями. То есть само себя ускоряет.
Отсюда родилась идея эксперимента: разорвать эти порочные связи. Усиленными физическими нагрузками повысить тренированность, а падение мотивов от исчерпания потребностей компенсировать мотивами от убеждении, от идеи.
Использовать уникальное качество человеческого разума: создать идею и так натренировать ее, что она сможет частично заменить биологические потребности, угасающие при старении.
* * *
Главным средством эксперимента является тренировка. Она выражается в накоплении «функционального белка», потому что именно в нем сосредоточены функции.
Разумеется, невозможно до бесконечности увеличивать функцию тренировкой и наращивать массу белка: тренируемость имеет свои пределы. Они различны для разных органов и, видимо, зависят от возраста.
…Беда
Второе препятствие состоит в многообразии стареющих функций. Есть функции организма как целого, как его функциональных систем, органов, клеток, субклеточных органелл. Невозможно нацелить тренирующие усилия на каждую.
Выход только один — нужно выбрать и тренировать некую целостную функцию, определенную самой природой. От нее тренировка «спустится» по этажам структур и распределится на все частные функции.
К таким обобщающим функциям относится физическая работа, поддержанная регулированием дыхания, ограничениями питания и закаливанием.
Вершиной всего является тренировка психики: самоконтроля, воли, а может быть, и самой идеи.
* * *
Какую же физическую нагрузку следует назначать для борьбы со старением или тем более — для омоложения?
Омоложение в моем понимании — это повышение дееспособности старика, позволяющее переместить «назад» его биологический возраст.
Кажется логичным для определения нагрузок ориентироваться на природу, на нашего далекого полудикого предка или даже на обезьяну.
Работу измеряют джоулями, а привычнее — калориями. Легкий физический труд требует в сутки около 2500 кал, средний — 3000, очень тяжелый — и до 5000. Так называемый основной обмен при полном покое в постели оценивается в зависимости от веса и роста. Для меня эта цифра составляет 1500 кал.
Если предположить, что первобытный человек в эпоху собирательства ходил и бегал по 10–12 часов в сутки, то для этого требуется 3500 кал. Наверное, это тот минимум, на который рассчитывала природа, чтобы поддерживать тренированность, достаточную для выполнения программы выживания и размножения.
Почти на то же выйдет энергетика абхазского долгожителя, по 2–4 часа работающего в колхозе и еще добавляющего дома. Канцелярский работник с учетом дороги тратит около 2500 кал, пенсионер, что целый день смотрит телевизор и читает газеты, — 2000 кал. Получается, что до необходимого уровня ему нужно добавить по крайней мере 1000 кал. Это солидная нагрузка — 4 часа ходьбы или неторопливого копания в саду, или 2 часа пилить дрова с напарником. Причем ежедневно, зимой и летом. Достаточно полениться два-три месяца, как эффект тренировки исчезнет, наработанные белки распадутся.
* * *
Когда я подсчитал энергетическую цену моей физкультуры, а она казалась энергичной (2,5 км бега и 1000 движений гимнастики), то оказалось всего 400 кал… Следовательно, мне нужно было добавить по крайней мере 600 кал.
Еще одно замечание: для максимального приближения упражнений к естественной (дикой!) жизни важно не размазывать калории равномерно на много часов, а перемежать спокойные упражнения пиковыми нагрузками. Именно пики должны наращивать мышечный белок и тренировать регулирующие системы — в частности, выброс адреналина и кортизона надпочечниками.