Эксперимент
Шрифт:
– Ты насмехаешься надо мной? – спросила она у него.
– Да ты что, милая? Бог с тобой! Я души в тебе не чаю! Куда ты собралась? Ты не можешь так просто уйти! – пыхтел он в ответ.
Потихоньку до взбелененных мозгов Лилит начала добираться мысль о том, что все это действительно было шуткой, как она и хотела. Но как ей показалось, шутка была жестокой. Все внутри ее организма аж опустилось куда-то вниз от неожиданной радости и уместной злости. Она рассмеялась таким странным смехом, как будто была на похоронах очень близкого ей человека, и внезапно ей стало смешно.
Левиафан сузил глаза и внимательно озирался по сторонам, опасаясь, что нездоровый смех девушки могут услышать люди и вызвать
Лилит подошла к нему ближе и уткнулась лбом в его грудь, при этом, издавая совершенно неясные звуки, которые напоминали, то ли плач, то ли смех, то ли нытье, то ли хихиканье.
– Ты чего сделал с ней, а? – Жаклин начала беситься и злиться из-за настроения подруги, из-за ее ужасного состояния.
Левиафан положил руку на шею Лилит и довольно взглянул на Жаклин.
– Исчезни! – он зажмурился и помахал второй рукой, указывая вовнутрь дома.
Кровь в ее венах закипела, руки сжались в кулаки, и Жаклин замахнулась на вампира. В это время Левиафан открыл глаза и совсем не оценил этот жест. Он открыл рот и проговорил беззвучно: «Если через пять секунду я еще буду лицезреть тебя здесь, то я сделаю из тебя факел с вечным огнем. Время пошло, брысь!».
Лилит этого не услышала, стоя уткнувшись лбом в Левиафана, но Жаклин это услышала и испарилась, решив, что его угроза вполне может осуществиться. Через пять секунд он специально открыл глаз – проверить местоположения Жаклин. Ее отсутствие успокоило и расслабило его взбудораженную нервную систему.
– Милая, ты уснула там что ли? – спросил он спустя какое-то время, продолжая гладить ее по шее.
Он уже чуть-чуть утомился стоять на крыльце и дышать свежим воздухом, и не понимать, почему Лилит замерла в позе бодающегося барана. Она тихо вздохнула и всхлипнула. Левиафан насторожился. «Плачет! Иисусе, господи, дьябло, люцифер, она плачет! Я сделал это!», гнилая душонка вампира восторженно ликовала.
– Мне было так больно… – едва слышно прошептала она.– Это было похоже на мини клиническую смерть. Знаешь, сердце выскакивает через рот в ужасе. У него есть две крошечные ножки. Оно бежит на них так смешно и нелепо, потряхивая оборванными краями жизненно-важных кровеносных сосудов. С них периодически падает, еще не успевшая свернуться, кровь. Она бордовая и кажется такой объемной, а ее капельки похожи на слезинки…сердце плачет кровью и убегает, чтобы больше не плакать и работать впустую на бездушный организм. А я лежу на земле и смотрю ему вслед, и чувствую, как по сосудам и капиллярам вместо горячей крови бежит холодная пустота. И я понимаю, что во мне больше нет ничего, я не умею больше ничего чувствовать. В мой разум поступает лед и все замораживает, пропуская сквозь кристаллы заледеневшей воды свежую, беспощадную муку. Это единственное, что чувствую, что испытываю. Проклятое подсознание бессмертно, и оно рассказывало мне о любви к не человеку. Оно рассказало о том, что сердце устало от тяжести и отказывается от грандиозной значимости этого черного чувства, которое убивает людей. Но любовь осталась во мне, и это был ужас. Она как будто тешила мои сухие бескровные вены острейшим лезвием, и у нее было такое довольное лицо…Любимый…Я видела лицо любви, видела! Она жестока, а я даже не думала, что настолько! Что она настолько равнодушна и безразлична к тому, в ком живет. Она гложет тело изнутри, как собака кость, с такими же звуками. Она отрывает мясо от ребер, вместе с нервами, и все это причиняет неописуемую боль. Как можно называть это святым и светлым чувством? Я никогда не испытывала ничего более мрачного и мучительного, чем сегодня…Как ты мог? Как ты мог доставить мне в душу всех извергов ада? Меня разрывало на части, я чувствовала себя хуже, чем
Руками она хваталась за волосы и едва не рвала их на себе с корнями. Ее голос внезапно стал таким вопиюще женственным, его было невозможно слушать, потому что он был наполнен горечью и болью. Левиафан тихо проклинал себя за эту шутку.
Глядя на Лилит, у него самого, сердце разрывалось из-за того, что он такой идиот, и заставил так страдать любимую девушку, совершенно забыв о том, как любимая девушка заставляет его страдать.
Лилит стояла все также, уткнувшись лбом в его грудь. Она вдруг показалась ему такой нежной и женственной, он практически возненавидел себя за то, что его грязный рот посмел наговорить такому нежному созданию. Он схватил ее за лицо и оторвал от своей груди.
– Прости, милая, прости! Я не должен был так поступать! Я дурак, я не подумал, что это может перерасти в такой ужас…Я заигрался сегодня. Господи, какой же я идиот! Я совсем не хотел топтать твои чувства, я преследовал совершенно другую…цель…прости…милая. – Его лицо постепенно хмурилось, последнее предложение он еле договорил, потому что посмотрел на лицо, которое он держал руками.
Оно улыбалось, гнусно и коварно, вся женственность исчезла, вместо нее вернулся мерзкий и хохочущий демон. Левиафан раздосадовано смотрел в жестокие глаза девушки, но руки от ее лица не убирал.
– Ты действительно дурак, Левиафан! Я принимаю твои извинения! Мое сердце на месте, счастливо и беспечно гоняет кровь по жилам! Неужели ты действительно поверил, что мое сердечко сможет выпрыгнуть и покинуть мое тело, которое оно так беспечно любит? Дурак! Но у тебя сейчас такой самоненавистный голос был, что мне даже чуть-чуть стало не по себе и жалко так издеваться над тобой, но я должна была получить хоть какое-то моральное удовлетворение! Я – дура, поверила твоим словам, а ты еще больший дурак, ты извинился за них! – совершенно обычным голосом проговорила Лилит, сверкая глазами.
Левиафан, выйдя из ступора, наконец, отпустил девушку и оперся на дверной косяк. Он опустил голову, чуть тряханул ею и улыбнулся, облизывая нижнюю губу. Он явно чувствовал себя хуже, чем просто дурак.
– С огромным наслаждением и удовольствием, я сейчас представляю, как сочно и нехотя трещат твои шейные позвонки, как весело и быстро они ломаются, мисс! – обкусывая зубами щеку во рту, сказал он. – Милая, когда-нибудь, ты все-таки спровоцируешь меня, и позвонки твои захрустят в реальности!
24
Лилит долго ходила вокруг большой, черной машины, припаркованной возле дома. Она чем-то была похожа на большой гроб на колесах.
Красивый джип с элегантными формами, скользящими как бы вдаль. Лилит долго разглядывала значок на морде. Он был слегка овальной формы, а внизу, посредине, внутрь эллипса поднимался треугольник с плавными углами. Лилит приподняла брови и взглянула на вампира, стоящего недалеко от нее.
Он был так доволен, как будто умудрился сделать невозможную гадость всем людям сразу. Его лицо просто сияло от счастья, руки нервно подрагивали, и он постоянно переминался с ноги на ногу. Эта машина была только что им куплена, и он ни в какую больше не хотел оставлять Лилит и его новую «ласточку» наедине.
– Что это? – наконец спросила Лилит, доставая сигареты.
– Как «что это»? Ты не видишь что ли? – удивленно, почти даже оскорблено, вскрикнул Левиафан и подскочил к ней.
– Я как бы не очень разбираюсь в машинах, ибо меня это раньше не интересовало! По-моему, в этом нет ничего удивительного! – спокойно ответила Лилит.