Эксперимент
Шрифт:
– Что именно? – изумлённое лицо посмотрело на неё.
– Издеваешься?
– Нет.
– Хорошо, кто? Что? Откуда? Зачем? Когда? Почему?
Левиафан вздохнул и замолчал, отвернувшись к окну. Лилит разглядывала его профиль и густую шевелюру, темные глаза, в которых отражались летящие снежинки.
«Какой же он красивый и сексуальный. Господи только не это… Чувства становятся всё сильнее и сильнее.…Это плохо…», мысли Лилит были не так категоричны и серьезны, какой она пыталась казаться.
– Я родился в Венеции в 1525 году. Моя мать была торговкой, а отец ремонтировал сапоги. Есть догадки, как нам жилось? Я думаю есть. Моя мать, её звали Антуанета, была очень красивой женщиной, с длинными рыжими волосами, что в будущем её и загубило. В то время миром правила Святая Инквизиция, а рыжие волосы, как считалось, были только у ведьм. Её сожгли на главной площади, когда мне
– Как твое настоящее имя? – настойчиво спросила девушка.
– Если бы я хотел, чтобы ты знала мое имя, я бы представился. Уже пару веков, а то и больше меня зовут Левиафан. – Усмехнулся он.
– Как ты стал…вампиром? – спросила Лилит, все еще думая, что он врет.
– Я шёл по маленькой улочке, ночью, пьяный из кабака. На грязной дороге я увидел девочку лет пяти. Она лежала на земле и плакала, полуголая, свернувшись калачиком. Мне стало так жалко её, что я не смог пройти мимо. Я почти готов был взять девчушку к себе домой, накормить лепешкой и напоить молоком. Но когда я наклонился к ней, что бы спросить её имя и где её родители.…То, что я увидел, Лилит, заставило меня отскочить от нее, а ж метра на два. Глаза девочки были чернее ночи, рот – слегка искривлен, с двумя торчащими клыками, а на щеках засыхали следы от прекрасно сыгранных слез. В тот момент я понял, что лепёшка эту девочку не устроит. Я не мог понять, что это было, кто это был…Дьявол или оборотень, может ведьма или ещё какая-нибудь тварь…Она внушала такой ужас, что мои ноги оцепенели, а голос словно провалился куда-то глубоко. Мне хотелось бежать, но я не мог, мне хотелось кричать, но язык онемел…Она кинулась на меня с такой скоростью, я даже не успел заметить, как её зубы оказались около моей шеи…и тогда я остро ощутил, как клыки проникают сквозь кожу, как они рвут её, и как их кончики тонут в венозном потоке…Я решил, что это либо алкогольные галлюцинации, делирий, или просто я сплю. Но нет, я почувствовал собственную кровь, горячую и липкую на собственном горле. В полумраке, в полуобморочном состоянии, я собрался с последними силами и взглянул на девочку. Она слегка оттолкнула меня и впилась глазами в мои. Лилит, ты не представляешь, я увидел долю жалости в её безжизненных и злобных черных глазах! Мне показалось, что она тоже сожалеет о содеянном, но как будто у неё не было другого выбора… Она приподняла свою руку, в темноте я смог разглядеть рваную рану на запястье, текущую черную, густую кровь. Как раскалённый воск, она капала мне на лицо, я понял, что её вязкая жидкость попадает мне в рот, на языке две, три капли…А потом, внезапно, меня подняла в воздух какая-то неземная сила и на землю я опустился уже с переломанным позвоночником и открытой черепно-мозговой травмой. Весь в крови, я пролежал где-то около десяти минут. В XVI веке никто не подходил к людям, лежащим на улице, все думали, что человек просто выпил. Ну вот, и я как бы умер. Но потом, я очнулся в той же самой улочке, рядом стояла та же самая девочка, только она улыбалась, а не разыгрывала комедию, и было так же тихо и безлюдно. В тот момент я ещё не знал, что, по сути, я был трупом, но девочка решила морально добить меня, сказав, что я всё-таки реальный труп. «Что ты такое?» – спросил я, моё сердце почему-то замерло от ужаса, хотя я не чувствовал никаких ударов, но я не осознавал этого. Лилит, у нас нет никаких кодексов и правил, кому можно раскрывать тайну, а кому нет. Это, конечно, я узнал позже. С этой девочкой мы стали спутниками, своеобразным дуэтом. Её звали Агата, и ей было около тысячи лет. Я сейчас точно не помню, сколько конкретно – улыбнулся Левиафан, – Полторы тысячи лет – это очень большой срок, если её не убили, то она могла устать от жизни, от смен эпох… Да и представь только себе, застрять в теле пятилетнего ребенка. Она хотела секса, любви, ласки, но никто ей этого не давал и вряд ли бы дал, потому что, видя пятилетнюю девочку, они даже не догадывались о том, что ей полторы тысячи лет и что она труп. Поэтому мне кажется, что в такой форме, если тебя не убили, то значит, умри сам. Ну, по крайней мере, я бы именно так и сделал. Очевидный факт, в отличие от неё, мне невероятно повезло с внешностью,
– Как долго существовал ваш дуэт с Агатой? – спросила Лилит.
– Около пятнадцати лет, мы с ней прожили вместе, а потом я покинул её. Я не смог больше слушать ночные истерики и причитания. Честно говоря, у меня сердце разрывалось, глядя на неё. Алкоголь, сигары, трубка, секс – все «плохие» вещи она не могла делать из-за своего внешнего вида. Она была девственна почти во всех отношениях, прям как священник – ухмыльнулся он, – …а в те моменты, когда какой-нибудь милостивый государь дарил ей куклу, или какую-нибудь другую игрушку, я готов был стоять вместе с ней и рыдать от горя и безысходности. И честно говоря, я её полюбил как свою собственную дочь. Я старался достать ей красивые украшения, или косметику, и она так радовалась взрослым подаркам… И только с наступлением ночи в комнатушке для гостей, в очередной забегаловке, она могла надевать цепочки, кольца, красить глаза. Но поутру, из комнаты должен был выйти обычный, нормальный ребенок с отцом.
– А ты никогда не спрашивал у неё, почему она решила одарить, если можно так сказать, бессмертием именно тебя?
– Конечно, спрашивал! Она знала кто я, и вообще всё, чем живу, чем дышу, с моих пятнадцати лет. Мы не ищем кого-то особенного на эту роль. Кто-то делает это с другими людьми по неосторожности, кто-то потому что любит, и не может прожить вечность без партнера, кто-то по дружбе, а кто-то по доброте сердечной, как Агата, например. Знаешь, что она ответила? – Левиафан посмотрел на изумлённое лицо Лилит, – На мой вопрос «почему?» она ответила просто: «Такой красивый мужчина должен жить вечно». Так что я практически стал её произведением искусства, бессмертным произведением, как картины Моне или Да Винчи.
– А каким образом ты ушёл? Ей, наверное, стало ещё тяжелее и больнее?
Левиафан посмотрел в окно, и Лилит заметила, что уголки его губ скривились в ухмылке. Он закрыл глаза, покачал головой и вздохнул.
– В моём рассказе были намеки на ответ на твой вопрос. Видимо, – он вздохнул ещё раз, – ты их пропустила. Лилит, я сам её убил! Я сжег её… Практически случайно…
Лилит мгновенно представила несчастную девочку, горящую в огне. Ей стало дурно, глаза расширились от ужаса.
– Как ты мог? Ей было мучительно плохо, больно, а ты её предал! Она доверилась тебе, она выбрала тебя…
– Да, выбрала, потому что влюбилась, а ты как считаешь, Лилит, если бы в тебя влюбился пятилетний мальчик, ты смогла бы ему ответить взаимностью? Смогла бы любить его и быть с ним?
Лилит подняла глаза к потолку и представила себе картину: она подходит к ресторану, там её ждет маленький мальчик с цветами, при полном параде. Она подходит, наклоняется и целует его в губы…Какая чушь, – Лилит поморщилась.
– Вот видишь! Ты бы не смогла…
– Да, не смогла! Но жизнь ты ей мог бы сохранить!
– Лилит! – строго произнёс Левиафан.
Глядя на его лицо, можно было подумать, что все грозовые тучи сгустились над ним и питали его негативной энергией. Он явно был зол.
– Сейчас я предложу тебе два варианта закрытия темы «Кто убил Агату и зачем?». Вариант номер один: я сейчас же встаю и ухожу, и ты меня больше никогда не увидишь! Вариант номер два: ты забываешь об Агате, и я рассказываю дальше! Твой выбор?
Надменная Лилит не заставила себя долго ждать.
– Уходи! И кстати, тот веник, который лежит в холле, прихвати его, пожалуйста, с собой! – нежно-гневная улыбка осветила лицо Лилит.
Она даже глазом не успела моргнуть, как поняла, что сидит в кухне уже одна, напротив пусто, и только скрипучая дверь подавала признаки жизни.
Когда Лилит осознала, что она действительно одна и никого больше нет, слезы брызнули из глаз.
«Черт! Я же не думала серьезно, что ты уйдешь, я думала это шутка! Вернись…», едва слышно прошептала девушка, закрывая лицо руками.
11
Прошло несколько недель с последней встречи с Левиафаном. Все эти дни тянулись медленно и противно, казалось, что конца им не будет.
На дворе уже был декабрь. Пушистый снег лежал на асфальте и на деревьях, на голове и на мокрых щеках Лилит.
Все эти дни она практически не выходила из дома, только в университет и в близлежащий парк. В парке она садилась на скамью и плакала, из-за своей гордости и глупости. Он сломал её первый принцип, обещание данное самой себе: «никогда больше никого не любить!». Лилит влюбилась. Тот же самый огонёк бежал по венам, обжигая их изнутри, те же самые картины, мешались в голове, только на них был изображен Левиафан, так же билось сердце, так же она дышала полной грудью… и так же ей было больно, снова больно… Потому что её опять бросили, бросил любимый человек! Лилит даже думать не хотела, что сама попросила его выйти из квартиры.