Эксперимент
Шрифт:
А что ему еще оставалось делать? Что вообще делать в таких ситуациях, когда и хочется и колется? Ему хочется сказать: «да ну ее к черту», и в тоже время, «мое! Значит должно быть рядом!». Что Левиафан, что Лилит, портили себе жизнь своей упертостью. Может он и послал бы ее в далекое путешествие к слуге сатаны – черту, да вот только принцип мешает это сделать. Если бы тогда, первое, что он сказал себе, было бы никогда не видеть ее больше, он принципиально бы это сделал. Но он-то сказал себе «я буду прощен!», значит, так тому и быть, ни шагу назад, или в какую-либо другую сторону.
Питер, через час, извинившись перед Лилит, отправился домой, оставив ее в полном одиночестве и открыв ей вид на соседние столики. За одним из них она увидела Жаклин, которая пристально и печально смотрела на нее. Через десять минут переглядок, она встала и подошла к Лилит.
– Я присяду? – Серьезным тоном спросила она.
Лилит пожала плечами и кивнула на пустой стул, продолжая пить коктейль.
– Лилит, – начала Жаклин, смотря прямо в глаза подруге, – ты знаешь, у меня свадьба через три недели…
– У, поздравляю, – холодно ответила Лилит, помешивая трубочкой лед в бокале.
– Я тут подумала, – продолжила она, – у меня ведь нет никого кроме тебя, нет ни одного близкого человека, который смог бы стать моей подружкой и свидетельницей…Что мне делать, Лилит?
Лилит посмотрела на Жаклин исподлобья, вздохнула и опустила глаза. После тщательного разглядывания деревянной поверхности стола, Лилит подняла глаза, почесала лоб и смахнула падающую слезу.
– Тебе следует поискать того, кто не предаст тебя! – прошептала Лилит.
Затем она встала и ушла, вытирая слезы с глаз.
Еще прошлой ночью Лилит для себя решила, что Жаклин потеряна для нее. Она устала звонить, оставлять сообщения, с просьбами перезвонить. Ей надоела лживая погоня.
Принимая это решение, Лилит была полностью уверена, что Жаклин никогда не простит ее, и, естественно, она никак не ожидала такого поворота событий. Не зная всей правды, Жаклин пришла к ней, готовая простить Лилит за то, чего та не делала. Пришла, потому, что ей нужна была подруга, но Лилит оттолкнула ее потому, что не хотела быть прощенной за то, чего не делала. Потому, что не хотела видеть на себе укорительные взгляды, ибо предательство так просто и быстро не забывается. В этот «чудесный» век люди забывают только хорошее, а плохое помнят аж поколениями.
Лилит думала, что у нее больше нет шансов объяснить Жаклин, что не надо помнить плохое, которое к тому же не существовало. Все эти шансы у нее забрал Левиафан, когда она впервые пришла поговорить с ней, а унижаться Лилит была не готова ни перед ним, ни перед подругой, да и вообще, в принципе ни перед кем. Для нее было унизительно просить прощения у Жаклин потому, что не за что было прощать. А валяться в ногах у Левиафана она не считала нужным потому, что он был мужчиной. Все просто, как дважды два, только вот от этой простоты уж очень сильно болела душа.
Левиафан бы удивился больше всех, узнав, что у нее, оказывается, есть душа, и более того, она еще и чувствует, болит, переживает…даже
Лилит шла из клуба, не сдерживая больше слезы. Каждый день слезы, и это-то весной? Когда душа поет вместе с птицами, а сердце бьется наравне с природным пульсом бытия? А близкие люди не перестают разочаровывать и затаптывать радующееся весне сердце! Забавнее всего было то, что у всех троих сердца были, так сказать, не в лучшем положении, все ходили и переживали, как слепые идиоты. Это же так странно, что никто из них не смог заметить, что им всем троим плохо друг без друга. А не смогли они этого заметить потому, что слишком заняты только своими, личными переживаниями.
Лилит шла к метро, постоянно вытирая слезы, которые никак не хотели прекращать капать из ее глаз. Она шла, постоянно пытаясь выкинуть из головы все мысли, которые никак не хотели уходить оттуда.
– Девушка, вас подвезти? – рядом с ней притормозила машина, и, из-за наполовину открытого окна, на нее смотрели черные глаза.
Лилит остановилась, и слезы окончательно брызнули из глаз. Счастье мгновенно скрылось с физиономии вампира. Он выскочил из машины и схватил Лилит за плечи.
– Что, милая, что случилось? – спросил он, обеспокоенно глядя в ее заплаканное лицо.
Лилит ничего не ответила, только уткнулась в его плечо и зарыдала еще громче. Левиафан закатил глаза и обнял ее.
«Ненавижу рыдающих женщин! Это очень страшно, потому что они ничего не говорят, только сидят и рыдают. А тот, кто рядом с ними в этот момент, должен резко стать телепатом и догадаться, почему она рыдает. И итог этого всего будет в том, что тебя еще и обвинят во всем!», подумал он про себя, ведя ее к машине.
– Ну все, милая, успокойся, – нежно прошептал он пристегивая ее ремнем безопасности.
Минуты две он рассматривал ее, затем завел двигатель и нажал на газ.
– Милая, что случилось? – спросил он через десять минут, заметив, что дама его сердца более или менее успокоилась.
Лилит с улыбкой посмотрела на него красными от слез глазами. Это даже слегка напугало Левиафана.
– А как ты думаешь?
– Ну…Я думаю, что ты раскаялась за свое поведение в клубе и плакала из-за того, что я ушел! – съехидничал он, глядя на дорогу.
Девушка посмотрела на него и сделала гримасу отвращения.