Эксперт № 32 (2013)
Шрифт:
Отечественные кинематографисты хлебнули свою порцию критики в связи с принятием антипиратского закона, их считают главными лоббистами документа. Оказалось, что российский кинобомонд должен быть благодарен пиратам за раскрутку и бесплатный пиар фильмов, которые к тому же все как один сняты на бюджетные средства, а значит, уже якобы оплачены пользователями сети.
С этими доводами не согласен кинопродюсер, режиссер, сценарист Сергей Сельянов : «Да, господдержка играет огромную роль, это серьезный рычаг. Однако все ведущие продюсеры фильмов закладывают в бюджет фильма от 50 процентов и больше частных денег. К примеру, моя компания СТВ тратит на производство киноленты менее 30 процентов бюджетных средств. А ведь их еще надо отбить. Кроме того, оставьте за мной право решать судьбу фильма. Если я считаю, что этому фильму или молодому режиссеру нужна раскрутка, я сам решу, отдать произведение в неограниченное пользование интернету или нет. Это мое право. Новый закон стимулирует
Поддерживают новый закон и дистрибуторы отечественных и зарубежных фильмов. Особенно ждут качественных изменений владельцы так называемых онлайн-кинотеатров. Этот бизнес как раз и вырос из пиратских сетевых видеосборников, однако некоторые ресурсы выбрали цивилизованный путь развития и не прогадали. Уже к 2012 году объем официальных онлайн-кинотеатров составлял 18–20% их общего числа (в 2009 году лишь 1%). Если пираты уйдут или хотя бы потеснятся — возможности для роста этого сектора очевидны.
Существует три модели онлайн-показа фильмов: рекламная (смотрите бесплатно, но с большим количеством баннеров на сайте и рекламой, предваряющей показ или встроенной в контент), по подписке (вы платите за месяц доступа к ресурсу и смотрите что хотите и сколько хотите) и точечная покупка конкретных фильмов, серий и сезонов. Нетрудно догадаться, что сейчас на рынке популярностью у зрителей и рекламодателей пользуется именно рекламная модель. Правда, легальные сайты от пиратских иной раз и не отличишь. Цены на видеоконтент в рунете сейчас совсем невысоки. Просмотр или скачивание одного фильма обойдется вам в 20–60 рублей в зависимости от качества и новизны. Но куда дешевле оформить подписку на месяц — от 100 до 300 рублей за неограниченный доступ к любому кино. Например, «Амедиа» предлагает подписку за 229 рублей в месяц.
У компании «Амедиа» на рынке огромный опыт. Подразделение «Амедиа Продакшн» занимается производством собственного контента — отечественных сериалов; киностудия обеспечивает работу кинокомплекса, а «Амедиа ТВ» организует вещание телеканалов и интернет-платформы. Компания является лицензиаром по дистрибуции и распространению контента зарубежных студий HBO, Showtime, CBS, Fox, Warner, Starz, в основном речь идет о набравших популярность качественных зарубежных сериалах.
Что интересно, отечественную продукцию можно смотреть на сайте amedia.ru абсолютно бесплатно, по рекламной модели. А вот зарубежный контент представлен на ресурсе «Амедиатека», и вещание осуществляется по подписной модели. Этот сервис появился на свет лишь полтора месяца назад, однако в компании рассчитывают на рост доходов в этом сегменте, в том числе за счет борьбы с пиратством в сети, уверяет Виталий Студитских , генеральный директор «Амедиа ТВ»: «Мы рассчитываем на то, что в течение ближайших двух лет рынок дойдет до стадии, когда доходы от рекламной модели сравняются с доходами от подписной модели. Мы обладаем особым контентом хорошего качества и считаем, что наш зритель будет готов платить за контент без рекламы. Мы прекрасно понимаем, что есть торренты и другие пиратские сервисы. Но нам удалось договориться с зарубежными партнерами, и мы получаем видео одновременно с Америкой, день в день. Это чуть ли не единственный случай в мире, и в этом наше преимущество. С одной стороны, конечно, пираты образовали наших зрителей, познакомили с хорошими фильмами и сериалами, когда не было возможности смотреть их легально. Но сейчас это, безусловно, угроза нашему бизнесу. Мы надеемся, что зрители сделают выбор в пользу легальности».
О деле Фарбера как типичном
Александр Привалов
Александр Привалов
Приговор Илье Фарберу, вынесенный Осташковским городским судом в начале августа, поразил свирепостью. Москвич, приехавший в тамошнее село учительствовать и легкомысленно взявшийся заведовать сельским Домом культуры и, хуже того, этот ДК ремонтировать, признан виновным в получении взяток на общую сумму 420 тысяч рублей, а также в злоупотреблении должностными полномочиями — и получил за всё это семь лет и месяц строгого режима. Это жестокость сознательная и подчёркнутая. «При рассмотрении дела суд не усмотрел возможности назначить Фарберу И. И. наказание в виде лишения свободы условно», — комментирует приговор судья Лебедев. На иной взгляд, этих возможностей полно: подсудимый не имел криминального прошлого; суду представлена груда его положительных характеристик; у него двое малых детей и больной позвоночник, — а суд не усмотрел . Но строгий-то режим почему — неужели злополучный художник так социально опасен? А потому, поясняет Лебедев, что «Фарбер И. И. совершил, в том числе, преступление, отнесённое к категории особо тяжкого», так что режим строгий — и баста.
Особо тяжким преступлением взятка становится, выйдя за 150 тысяч рублей,
Приговор привлёк общее внимание ещё и диким контрастом лютого наказания неопытному парню — и судьбы настоящих казнокрадов: так, в Москве зампрефекта СВАО Рейханову за хищение 376 млн рублей дали пять лет условно — его исправление , по мнению суда, возможно без изоляции от общества . Когда Фарбера осудили в первый раз (Тверской облсуд год назад дал ему восемь лет), Верховный суд отменил приговор, сославшись на процедурные нарушения, и вернул дело на новое рассмотрение. Повторение вмешательства ВС не очень вероятно: с 2013 года порядок поменялся, и ВС практически отстранён от рассмотрения конкретных дел. Я очень хотел бы, чтобы и в Твери дело Фарбера решилось справедливо, но не возьмусь оценивать его шансы.
Боюсь, однако, что шансы эти весьма невелики, пока судьи так относятся к процедурным вопросам. Не знаю, верно ли, что демократия — это процедура, но суд — это именно и только процедура. Судебное решение, вынесенное с процессуальными нарушениями, есть расправа; она может оказаться заслуженной, но правосудной не может быть в принципе. Первый суд над Фарбером был проведён с вопиющими нарушениями процессуальных прав подсудимого, но допустившему их судье и пальцем не погрозили. Поэтому немудрено, что и второй суд, как я понял, был не многим лучше. В этом смысле дело Фарбера, увы, страшно типично: сторону защиты держат в чёрном теле на большинстве наших процессов.
Типично оно, увы, не только по форме, но и по содержанию. Пожелаем свободы Илье Фарберу и поговорим отвлечённо. Пусть какой-то другой, гипотетический NN с наилучшими намерениями запутался в деревенских строительных накрутках, нарвался на «подставу» от зловредного контрагента и неосторожно совершил какие-то действия, могущие быть истолкованы дурно, на сумму тех же 420 тысяч рублей; пусть прокурор убедительно (не по слуху ) эту дурную трактовку доказал. Так это и будет лет семь; ну или шесть, или восемь — как повезёт. По-вашему, это правильно? За убийство нередко дают меньше. В начале лета Пленум ВС издал постановление с рекомендациями судам по рассмотрению дел о взяточничестве и иных коррупционных преступлениях. Это пространный и, видимо, очень полезный документ, но в нём нет ни полуслова насчёт того, как коррупционеры разных рангов должны размещаться по широкому спектру предусмотренных законом наказаний — ну, как строгость наказания должна соотноситься хоть, например, с масштабом деятельности подсудимого. Нет, я понимаю, дискреция суда и всё такое, но должна же быть какая-то логика, какое-то единство судебной практики! Мне-то кажется, что если, по действующему УК, героям и героиням того же «Оборонсервиса», будь они осуждены, грозит максимум пятнадцать лет, то учителя, врачи, заведующие сельскими клубами — вообще люди, чьи «должностные полномочия», за злоупотребления которыми их судят, с запасом помещаются в напёрсток, должны получать ну год, ну два, а при безупречном прошлом и садиться не должны — условные сроки и проч. Сейчас, как мы видим, всё идёт скорее наоборот, и это скверно: каждое «дело Фарбера», как и каждое «дело Рейханова», не подрывает, а убивает в обществе остатки доверия к суду. Кстати, я бы предложил и серьёзно поднять планки «крупных» и «особо крупных» размеров. Взятки — большое зло, но шесть лет за взятку в 25 тыс. рублей, то есть меньше среднероссийского месячного заработка, — это дикость. Да и во многих других статьях кодекса такие барьеры явно устарели. Сколько народу сидит годами пусть и не за три колоска, но за сущие мелочи, никто и не считает.
Но конечно, частными латками проблему не решить — их и так слишком много. За последние годы в уголовное законодательство внесены тысячи изменений. Там масса поправок либерализующих и смягчающих, но там же и множество устрожающих новаций (в том числе невнятных, вроде недавнего «оскорбления чувств верующих»), принятых в рамках очередной кампании. В результате УК из системного документа сделался сущим лоскутным одеялом. Не хочу сказать, что в результате именно этой перемены фигуранту сомнительной ситуации с деревенской застройкой стало можно вынести приговор строже, чем убийце, но уж точно такие вещи стало делать гораздо легче. Серьёзные юристы давно предлагают прекратить хаотические изменения уголовного права и написать новые, внятные УК и УПК, да начальству всё как-то недосуг благословить это здравое начинание. Силовикам — хоть федеральным, хоть районным — и так очень удобно.