Эксперт № 47 (2013)

Эксперт Эксперт Журнал

— Я не верю в этот посыл, хотя слышал его сотни раз от самых разных людей — от академиков до плотников. Потом вдруг выясняется, что эти люди знают сериалы лучше, чем я, который на этом деле собаку съел. К сожалению, телевидение смотрят все. Почему «к сожалению»? У нас нет культуры телесмотрения. У нас человек, войдя в дом, сняв пиджак и брюки, выключает свет и включает телевизор. И все. А потом он начинает щелкать каналы… даже болезнь психиатры называют…

— Заппинг, от английского zap — « перелистывать».

— Да. Он даже не смотрит. Хотя в принципе, если взять нашу программу и выстроить то, что ты хочешь посмотреть, — прекрасное телевидение. Я считаю его вообще лучшим

в мире. Пока еще. Но нужно выбирать программы. Я не очень смотрю телевизор, выборочно. Слова, которые я употребляю при оценке, попадают очень часто под запрет, установленный Госдумой.

Что не нравится… Во-первых, меня огорчает то, что телевидение стало покупным. Когда я начинал работу, страшно сказать, сколько лет тому назад — лет пятьдесят пять—пятьдесят шесть, это было телевидение, которое изобретало. Каждый год молодежная редакция Центрального телевидения делала две-три-четыре новые передачи.

Было движение, было желание. Сейчас значительно проще купить готовый формат. Но готовый формат всегда несет в себе угрозу унификации. Сегодня все дома стали похожи друг на друга. И люди стали похожи. И программы. И это жалко — должно быть разнообразие. А мы старались придумать так, чтобы люди были разнообразнее.

Я могу понять коллег, которые руководят другими каналами. Да, делать свои передачи невыгодно. Риск. Ты вкладываешь деньги. Получится — не получится, черт его знает. Тем не менее сегодня у нас на ОТР примерно 65 процентов собственного контента и 35 процентов — покупного.

— Вы говорите об отсутствии конструкторской изюминки при копировании форматов. Однако сегодняшние программы и по содержанию пустоваты. Из трех классических постулатов функционирования телевидения — просвещать, информировать, развлекать — осталось, по сути, лишь последнее. Просвещенческая функция осталась в прошлом? Ведь денег на этом не сделаешь.

— Вы затронули очень больную тему.

В программах советского телевидения была заложена идеология. С ней можно соглашаться, можно не соглашаться. Но она была. Сегодня идеологии вроде нет. Да и родиться она не может, потому что для этого нужна какая-то идея. Мне нравится, когда все говорят: срочно создать национальную идею. Можно подумать, что какой-то человек подумал и высосал из пальца национальную идею. Она рождаться должна, а исходя из чего — никто не думает.

Просвещение — это и есть национальная идея. Это как ребенок. Сейчас все плачут: дети не читают. Я вот внука не могу заставить читать. Говорит, дед, я это в кино видел, это по телевизору видел. В крайнем случае посмотрю в интернете. Можно научить ребенка читать без насилия? Нельзя. Как нельзя научить чистить зубы, не заставляя. Первое время заставлять, а потом это входит в привычку. Какое-то насилие должно быть, чтобы заставить ребенка учиться. Точно так же должно быть в какой-то степени насилие, чтобы люди смотрели просвещенческие научно-популярные передачи.

— Да, но сегодняшние дети — это представители совсем иной эпохи, технологичной, технократичной, более быстрой и отчасти примитивной. Как можно заставить их просвещаться?

—

Это действительно проблема. Произошла странная вещь. Я читал приблизительно те же книги, которые читала моя мама. И моя дочь читала примерно те же книги, что и я. А вот следующее поколение не читает те же книги, которые читаем мы. Распалась связь времен. Я как-то сказал, что поздравлял Сталина с семидесятилетием и даже жал ему руку, так на меня посмотрели такими глазами, что пришлось сразу сказать: Ивана Грозного я не видел и не был с ним знаком. Я понимаю, что это нереально для них. А прошло очень мало лет. Но произошли события, исторический слом, тектонический сдвиг. Одна платформа сдвинула другую, и землетрясение прошло сквозь судьбы людей. И распалась связь времен, ударив по просвещению.

С критикой в утопию

— « Не знаю, кто предложил президенту создать такой телеканал, но я изначально был против, так как сначала нужно построить в России гражданское общество». Вам наверняка не раз припоминали эту фразу. Изменили свое мнение?

— Я действительно тогда говорил: ребят, мы опоздали с этим, а потом, у нас нет гражданского общества. Что ж мы, получается, ставим телегу впереди лошади? Хотя в общем это наша национальная историческая особенность: или наступать на грабли, или ставить телегу впереди лошади. А потом мы подумали: это же и есть просветительский телеканал. Рассказывать об особенностях жизни страны, о людях. Это все шире. Просвещение — это, если хотите, прививка любознательности. Человек должен стремиться что-то узнать, и узнать желательно через труд. Когда уже знаешь что-то, есть возможность сравнивать, определять, что правда, что неправда.

— То есть получается, вы привнесли в ОТР какие- то свои представления о телеканале, отличные от того, что хотели заложить « сверху»?