Экспертиза любви

Степановская Ирина

У Лены даже голова вспухла от этих мыслей. Родной институт, называется. Какого черта она сюда вернулась? Она вспомнила Москву — съемную квартиру, за которую платила мама, научную руководительницу, абсолютно безразличную к Лене. А чего интересоваться? Одна из многих, приехала издалека, денег за руководство диссертацией не предлагала, ковырялась себе в теме и ковырялась. Тема хорошая, но в Москве таких аспиранточек — пруд пруди. Защитилась в срок — и ладно. Лишняя диссертация руководительнице в копилку. В завершение дурацкий банкет и куча израсходованных денег…

Лена вышла на институтское крыльцо. Знакомый пыльный бульвар простирался перед ней

в обе стороны. Пятьдесят метров по нему вверх — площадь и набережная. Километра полтора вниз — пешеходная зона. Толпы студентов снуют туда-сюда. Что Москва? Не так она уж и далеко. Сутки на поезде, час пятьдесят на самолете. Только никому она в Москве не нужна. Все надежды были связаны с возвращением сюда. В родной институт, на кафедру. И вот… Лена засунула глубоко в сумку мокрый платок, сбежала по ступенькам. Куда теперь?

Домой не хотелось. Лена пошла в сторону набережной. Институт стоял почти на самом берегу когда-то всерьез судоходной мощной реки. Теперь вместо пароходов ходят по ней только моторки да прогулочные катера. Вымощенная мостовая бульвара белеет в своем окончании небольшой полукруглой площадью. Августовское солнце веселит пузатые, перетянутые в талии бутылочки каменной балюстрады. Поверху перила — тоже белые, каменные, широкие. За балюстрадой далеко внизу на другом берегу — парк, а перед ним — лента воды. Лена вспомнила, как удобно было ставить на эти перила банки с пивом и пепси-колой, раскладывать на пакетах жирные беляши из студенческой столовой. Она подошла, шлепнула на перила сумочку, достала телефон.

— Мам, ты где?

— Я задерживаюсь. А ты дома?

— Нет. Только что вышла от проректора.

— Все в порядке?

— Долго объяснять… Если ты еще на работе, давай я к тебе приеду? Мне надо посоветоваться.

— Это срочно?

Лена подумала. Ну, в принципе, уже нет. И действительно, что она как маленькая? Чуть что — сразу к маме.

— Нет, можно подождать до вечера.

Мать сказала:

— Я хотела сделать тебе сюрприз. Приеду домой часа через два.

— Мне сегодня уже сделали один сюрприз.

— Так что, мне приехать?!

— Нет-нет. — Лена помотала головой. — Вечером можем поговорить. Пока!

Она спрятала телефон, развернулась спиной к реке, прислонилась к перилам. Вот он, перед ней — медицинский университет. Громада из трех теоретических корпусов. Клинические кафедры по больницам. Кажется, что главный корпус выступает вдоль бульвара вперед. Это из-за огромной лоджии с колоннами. Сколько раз они с ребятами прятались здесь под ее широкой крышей от дождя, от снега, от палящего солнца. Три года прошло после выпускного вечера. Ребята теперь уже специалисты. Некоторые заматерели — не подступись. В бюджетную аспирантуру с их факультета попала она одна. И вот итог: с диссертацией, но на нуле. Начинай все сначала. Не на конкурс же через «Медицинскую газету», в самом деле, подавать?

Лена едва подавила в себе желание тут же съездить на свою новую кафедру. Зачем? Завтра придет на работу и все увидит. Только ехать придется черт знает куда. Кафедра глазных болезней — та в центре города, при хорошей больнице, где собраны лучшие клиники университета. Кафедра судебной медицины — у черта на куличках, в «Тополях» — самом старом районе, на территории бывшего лепрозория. Господи, куда ты занес меня?

Она опять повернулась к университету спиной. Она и так все знает, чего на него смотреть? Теоретические корпуса занимают целый квартал. Внутри территории — парк. Два раза в год в парке устраивают

бал. В конце июня по случаю выпуска, а в сентябре — по случаю приема. К деревьям привешивают китайские фонарики, внутрь вставляют лампочки. Фонарики горят всю ночь, в фойе главного корпуса гремит музыка, в самой большой аудитории студенческий театр выдает свой традиционный спектакль. А студенты — выпускающиеся или, наоборот, только что принятые, сидят в парке под деревьями на деревянных скамейках за деревянными столиками и пьют. Выпускники — с радости, что окончили институт. Поступившие — от страха неизвестности, что их ждет впереди. Три года назад, когда выпускали их курс, на ней было очень красивое платье. Ярко-синее. Оно и сейчас висит в шкафу. Кстати, завтра его можно надеть.

Лена посмотрела на часы. Ровно четыре. А может, надо было все-таки съездить на судебку, прежде чем соглашаться? Поговорить с заведующим? Вообще-то так и принято, прежде чем устраиваться на работу… Она уже ругала себя, что не сообразила вовремя. А теперь куда ехать? Рабочий день уже подходит к концу…

* * *

И, в общем, Лена сделала правильно, что осталась наслаждаться солнцем на набережной. На кафедре все равно уже никого не было. Заведующий Рябинкин еще с утра умотался куда-то по каким-то делам. А Ленин визит все равно ничего бы не изменил. Быстрякин ведь недаром предложил ей именно эту кафедру. И согласие Рябинкина на Ленину кандидатуру ему не требовалось. При дефиците преподавателей сразу на две ассистентские ставки Петр Сергеевич обязан был взять черта, не говоря уж об отличнице Лене.

И в самом Бюро в танаталогическом отделении, что располагалось на первом этаже, сейчас была тишь да гладь. «Случаев» — как называли эксперты по-свойски объекты судебно-медицинского исследования, в этот день было немного. Санитары уже вымыли обе секционные, уборщицы — полы в коридорах и теперь уселись чаевничать в комнатке под лестницей, употребляя к чаю, а часто и вместо него, чистый спирт, который в Бюро полагался всем — на обработку рук, инструментов и оборудования.

Хачмамедов уехал тоже. В комнате экспертов дремал на диване от скуки, закрыв лицо газетой «Аргументы и факты», дежурный эксперт Витя Извеков — мужчина рыхлый, флегматичный, лет сорока. Да еще Саша Попов, совершенно обалдевший за сегодняшний день, тупо наблюдал какую-то передачу по телевизору возле внутреннего телефона.

— Чего домой не идешь? — вдруг хрипло спросил внезапно пробудившийся от какого-то громкого выкрика из телевизора Извеков. Саша посмотрел на него — волосы всклокочены, газета измята, а в середине газетного листа вырезаны две дырки — для воздуха.

— Заключение от химиков жду. Телефон, что ли, не работает? — Саша приподнял трубку внутреннего телефона и прислушался к гудку. — Нет, работает. — Он разочарованно положил трубку на место.

— Так иди, сам сходи к ним на третий этаж.

— Я уже два раза ходил.

— И чего?

— Ничего. Разорались, что не могут ускорить химические процессы по моему желанию.

— У нас всегда все орут. Иди домой. Позвонишь им из дома.

— Я тебе что, мешаю?

— Мешаешь.

— А что ты делаешь?

— Сплю. Сейчас не высплюсь, ночью не дадут. — Дежурный повалился назад на спинку дивана, шлепнул газету на лицо и через минуту захрапел.

Тренькнул телефон. Саша взял трубку:

— Да, это я.

— Вы за заключением подниметесь или по телефону продиктовать? — ядовито прошипел голос лаборантки из химического отделения.