Эксперты
Шрифт:
– Никита!
– В хорошем смысле…
– Угу… В тюрьму, что ли?
– Любимчик мой, а почему сразу… Такими кадрами не разбрасываются…
Марина поняла, что родители далеко не в восторге, но ей было неважно. Не было, и она точно знала, никогда не будет такого, чтобы она не добилась своего.
Следующий рабочий день проходил без эксцессов, своим течением совсем растворив любую надежду. Нужно было еще решить с набором кадров, оставалось еще два вакантных места. Знакомый коллега обещал прислать опытного санитара, по силе не уступавшего ветхозаветному
Подумалось: «А нормальных среди нас и не бывает!..». Сразу, в эту же минуту, позвонил дежурный с КПП, попросил подойти, оформить пропуск какому-то Зигфриду, якобы пришедшему по заранее достигнутой договоренности, оформляться на место санитара. «Зигфрид… И где здесь Эллада? Тоже мне, эллин. Наверняка какой-нибудь раздолбай или папенькин сынок – мажорик, привыкший отсиживаться по теплым местам… Зигфрид… по ходу долбанет его одним запахом…».
Не обращая никакого внимания на происходящее на пропускном пункте, майор проследовала к дежурному. Тот пропихнул пропуск, который нужно будет предъявить обратно по выходу. Офицер кивнул, кивком же показав, что Зигфрид уже стоит позади.
Не поднимая глаз на него, Марина Никитична, поворачиваясь, только начав делать шаг, неожиданно ударила ногой в надкостницу, стоявшего в ожидании высокого человека, споткнулась и вынуждена была облокотиться на протянутую сильную руку:
– Я тебя… – На откровенном грозящем слове, означающем физическое половое насилие, она запнулась, упершись в улыбающиеся глаза два дня назад безнадежно пропавшего беглеца.
– Ты?!
– Привет! Надеюсь, место еще есть? Я знаю, что есть… Вот решил отработать, все-таки не каждый день можно встретить такого начальника.
– Аааа… ага… А тыыыы… – От неожиданности и охватившего восторга мысли смялись, завязавшись в один ком, и не вытаскивались из него совершенно. Обычно она быстро приходила в себя, да и не было таких обстоятельств с ее рождения, чтобы кто-то ввел ее в ступор. Сегодня первый раз.
Первая, одна из волнующих ее тем, возможных отношений между ними, вылезла и попалась в «патроноприемник» сознания:
– Ааа… ты к татуировкам как относишься?..
Он не терялся и спокойно ответил:
– Отрицательно… Себя не уродую, куски тела своего не ем и ни продаю их даже за большие деньги…
– Ага… Понятно… – Уже взяв себя в руки, продолжила: – Паспорт с собой?
– Ну я же на работу…
Не дав договорить, Марина перешла на интонации начальствующего состава, отдалив все личное, чтобы еще раз продумать и прокачать ситуацию, явно неоднозначную и неординарную…
Зигмунд Навои сидел на самом краешке стула, будто собирался вот-вот на нее прыгнуть. Его поза, мышечный тонус, читающаяся внутренняя звериная агрессия, пронизанная не дюжим интеллектом, читалась даже при первом взгляде.
«Блин! Стероидный… (имея в виду не выращенный на искусственных стероидах мышечный каркас, а вырабатываемые
Мужчина, глядя на нее с улыбкой, тоже не мог отвести взгляда: «Господи, на такую красоту можно смотреть тысячелетиями и никогда не налюбоваться досыта! Какая же она! Господи, какая же она красивая! Ее лицо, утонченное и совершенное, ее точеная, идеальная фигура! Наконец я увидел свой идеал, это моя, моя женщина!»
– Ну и что рассчитываем здесь получить? Зачем тебе это?
– Тебе что, крепкие руки не нужны?..
Еле сдерживая легкую дрожь, женщина представила, как они обнимают ее, скользят по телу, огибая грудь, спускаются к низу живота, замедляясь к началу бедер, скатываются внутрь…
– Иии… ноги…
– Ноги?
– Что ноги?
– Ну, ты сказала «ноги»…
– Ааа… нууу, видно, что ноги у тебя крепкие… и я как антрополог могу сделать вывод, что ты справишься…
– С чем?
– Со всем! Твою мать! О чем ты думаешь?!
– Наверное, о том же, о чем и ты!!!
– Ну-ка, раскрой мне секрет… – Она осеклась, заметив в его глазах ту самую чертинку, поняв, что он прекрасно знает, о чем она думает. Что бы остановить эту игру, Марина потребовала:
– Вставай, пошли… – Работы было много, пока более-менее чистой – помещения морга только оборудовались. Один санитар не справлялся, хотя тоже был весьма крепкого телосложения. Зигфрид приступил. Работая не спеша, но верно, не требуя отдыха, с равнодушным ко всему выражением, справился даже раньше срока.
В «кадрах» задали только один вопрос: «Блатной?» – она ответила: «Попросили». Начальник же безопасности, взглянув на словно отпечатанный на машинке текст, констатировал, что видит такой почерк впервые.
– Да и имя, скажем, тоже необычное.
– Думаешь, долго продержится?
– Да хрен его знает!
– Марин…
– Опять ты за свое?
– Ну дай хоть маленький шансик…
– Был уже, и что ты с ним сделал?!
– Ну я же…
– Испоганил! Единственный раз по молодости, глупость сделала и… тыыыы!.. больше никто так мне не нас…л в душу. Свободен!
– Зачем ты так?!
– А как?
– Нууу…
– Забудь… Ну че, все?! Адью! – Валера Симурин, подлый и опасный своими интригами человек, даже не отдающий, как любой генетический подлец, себе в этом отчета, все же тешил себя надеждой восстановить, когда-то разорванные отношения. Сегодняшние его страсти болтались где-то между желанием сделать гадость до сих пор любимой женщине, а потом явиться в роли рыцаря-спасителя, что было понятно с первого взгляда, и между желанием совершить для нее настоящий подвиг, желательно чужими руками, возложив его на алтарь своих чувств, конечно, посвятив его Марине. В таких случаях кроме гадости и подлости ждать больше нечего – они всегда в положении ожидания и всегда получаются вовремя, правда редко способны достигнуть хоть какого-нибудь результата, если только не провала и окончания всех не сбывшихся надежд…