Экспонат руками не трогать
Шрифт:
В первые мгновения Шерышеву показалось, что Мельгунов волнуется, он и сам, почувствовав внутри легкий трепет, заерзал на стуле и переглянулся с Федором, но голос Петра Ивановича, набрав силу, зазвучал спокойней, уверенней, тверже. Говорил он просто, ясно, по существу, без лишних деталей, не изнуряя слушателя специальной терминологией, и в то же время увлеченно, эмоционально, с азартом, умело сочетая сухие факты с шуткой. Публика притихла и, буквально затаив дыхание, принялась внимать. И Шерышев тоже, несмотря на то, что предмет разговора ему был прекрасно знаком, поддавшись общему настроению зала, ощутил на себе магию настоящего ораторского искусства. Мельгунов обладал каким-то поистине гипнотическим даром заинтриговать, увлечь, захватить аудиторию.
Начал он с того, что вкратце рассказал об основных задачах персидской экспедиции, ее составе и маршруте, который был весьма впечатляющим: Северная и Южная Персия, Туркменистан, Афганистан, Сирия. Затем рассказал о достигнутых результатах, скромно умолчав о своем личном вкладе в общий итог путешествия.
Тут оратора
– Давным-давно, когда я, будучи еще совсем молодым человеком, отправлялся в свою первую персидскую экспедицию, меня действительно интересовали лишь проблемы языкознания. Это было связано с изучением мертвого среднеперсидского языка пехлеви и так называемым зендским переводом Авесты. Но когда я приехал в те заветные края, ощутил жизнь людей, их традиции, культуру, оказался лицом к лицу с седой персидской древностью, круг моих интересов непомерно расширился. В этом и есть причина упреков в мой адрес. Я готов их принять, предъявив один-единственный аргумент, одно извиняющее обстоятельство: я очень любопытен, а жизнь настолько многообразна, что мне все в ней интересно. Взять хотя бы расшифровку клинописных табличек, которой я увлекся некоторое время назад. Переводы я делал главным образом для себя из чисто научного любопытства. И отнюдь не торопился сообщать о своих скромных изысканиях уважаемому ученому сообществу, которое, быть может, и не узнало бы о моем увлечении никогда… если бы не чудовищная несправедливость, вынудившая меня опубликовать ту статью. В ней шла речь о незаслуженно, с моей точки зрения, совершенно незаслуженно забытом Георге Гротефенде. Меня удивило, что имя Шампольона, дешифровщика египетских иероглифов, известно чуть ли не каждому гимназисту, имя же Гротефенда не известно почти никому. А ведь именно ему, скромному молодому учителю из Геттингена, принадлежит приоритет в открытии этой древней письменности. В то время как его современники утверждали, что клинопись есть не более чем узоры на камнях, Гротефенд с помощью поистине гениального метода нашел ключ к тайнам клинописных текстов, хотя в отличие от Шампольона в его распоряжении не было трехъязычного камня с готовым переводом на греческий, а лишь кое-какие копии персепольских табличек! – гремел с кафедры голос Петра Ивановича. Глаза его блестели, щеки разрумянились, выпив воды и переведя дыхание, он продолжил:
– Забавно, господа… прошу простить великодушно мою оплошность… Дамы и господа, что действовал Гротефенд отнюдь не из научных побуждений. Да-да. Он сделал это на пари! Подумать только, поспорил и выиграл спор! Сначала он доказал, что клинописные знаки представляют собой именно письменность, а не орнамент, затем пришел к выводу, что читать эти тексты следует сверху вниз и слева направо. Если позволите, я не буду входить в детали. И наконец, Гротефенд предположил, что традиционные тексты на могильных плитах – образцы древней письменности, оказавшиеся в его распоряжении, были копиями с надгробных надписей – в течение веков практически не изменяются. Так же как на его родине каноническое «спи спокойно» гравируют на могилах из года в год на протяжении веков. Так почему же в таком случае, рассудил Гротефенд, новоперсидским эпитафиям не повторять те, что были составлены на древнеперсидском? Здесь покоится царь такой-то, сын царя такого-то, внук такого-то… Не имея возможности воспроизвести все умозаключения молодого исследователя, я лишь скажу, что его смелые предположения, начавшиеся с расшифровки царского титула, открыли миру первые 12 букв древнеперсидского языка эпохи Ахеменидов.
Поверьте, найти, откопать, вынести из раскопа на свет божий и предъявить изумленному человечеству прекраснейшие памятники древних цивилизаций – это только половина дела. Без кропотливого труда дешифровщика уникальные памятники Ниневии, Вавилона, Нимруда, Персеполя, а также Луксора, Гизы и т. д. навсегда остались бы немыми, и любые попытки объяснить, систематизировать их были бы обречены.
Оратор вновь ненадолго прервался, чтобы выпить глоток воды. Оппонент, любитель научных споров, успокоился. Вздохнув с облегчением, Шерышев одобрительно подмигнул Федору.
– Однако я немного отвлекся от темы нашей сегодняшней беседы. Итак, религиозные культы древней Персии – маздеизм и, конечно, зороастризм, о котором в последние годы много говорят с легкой руки господина Ницше… чей философский труд с прилавков наших книготорговцев проникнул едва ли не в каждую гостиную, не миновав при этом и детские.
И если искушенный читатель, уже знакомый с некоторыми переводами Авесты [3] , взялся за опус популярного философа в надежде узнать, допустим, новое толкование этической триады зороастризма, то неискушенный купил книгу, поддавшись общему ажиотажу. И был обманут ложными обещаниями. Потому что мистицизм, который приписывают работе Фридриха Ницше, по большей части вымысел. Я не отрицаю, что в самой религиозно-мировоззренческой системе зороастризма есть много загадочного, непонятного, быть может, даже мистического, однако это отнюдь не главное. А если уж мы заговорили о мистицизме,
3
Авеста– священная книга зороастрийцев.
4
Возможные варианты написания имени божества в разных источниках – Ангра-Майнью, Ангро-Майнью, Анхра-Майнью, Анхро-Майнью, а также Ариман или Ахриман.
В полнейшей тишине публика внимала оратору.
– Рискну предположить, что причина происхождения разнообразных легенд о вредоносной «черной магии», о содомском грехе, о страшных зверствах древних персов заключается в их поклонении темным силам. Отсюда и мрачные пророчества, которые мы находим в более поздних источниках, о чаше гнева, которая изольется на их земли, о картинах всеобщего разрушения, о шакалах, воющих в чертогах… Многое в их жизни, древних традициях показалось бы нам сегодня пугающим, странным и даже кощунственным. Например, то, что они не предавали земле и не сжигали своих умерших, а выставляли их тела на палящее солнце, на съедение птицам. Или то, что у них практиковались близкородственные браки. Существовали также особые молитвы, магические слова, специальные ритуалы, придававшие им силу, защищавшие от врагов. Жрецы, достигшие наивысшего просветления, могли общаться с невидимыми существами «олли» и получать от них помощь. Однако Геродот в своих описаниях не обходил молчанием и положительные стороны их жизни – древние иранцы, или персы («парс» в переводе окраинная земля), были весьма искусны в астрономии, астрологии, толковании сновидений, а также прекрасно владели искусством врачевания.
Но вот явился пророк Заратуштра (в греческом языке – Зороастр), произошло это предположительно между XII и VII веками до н. э., впрочем, в этом вопросе существуют другие точки зрения, и предложил реформировать старую систему верований. Попробую рассказать о ней как можно проще. Прежде всего Заратуштра предложил отказаться от поклонения из страха темному властителю Ангра-Майнью и признать верховным владыкой творца добра и света – Ахура-Мазду. Человек, по его словам, должен участвовать в битве вселенского Добра и Зла. Для этого ему достаточно всего трех орудий – в чем, собственно, и заключается этическая триада зороастризма – благие помыслы, благие слова, благие дела… Пророк обратился к Человеку с призывом помочь светлым небесным силам в борьбе со Злом, и Человек для этой цели должен стремиться стать лучше, честнее, чище. И вместе одолеть мир тьмы и покончить с нечистью.
Сказанное произвело эффект, аудитория разразилась аплодисментами. Оратор ждал, пока они стихнут.
– Господин Мельгунов, как вы можете объяснить, что некоторые историки называют Зороастра «легендарной личностью» и не верят, что он существовал в реальной жизни? Ведь есть же письменные источники, в конце концов Авеста? – разнесся по залу бойкий и звонкий голос молоденькой барышни.
– Спасибо вам, сударыня, за этот серьезный вопрос, – с улыбкой ответил Мельгунов. – Такая точка зрения действительно существует. Дело в том, что дошедшие до нас письменные тексты Авесты, священной книги зороастризма, увы, достаточно позднего происхождения. Ее наиболее древняя часть, Гаты, которую приписывают самому пророку, датируется примерно XII–X вв. до н. э. Вы только представьте, какая древность. Сложность заключается в том, чтобы определить, что именно написал Заратуштра, а что существовало ранее. Это зависит от того, каким временем датировать годы жизни пророка, а они сильно варьируются. О нем нет практически никаких достоверных сведений ни в ранних персидских текстах, ни в ахеменидских надписях, они появляются много позже. Поэтому специалисты в затруднении…
Вслед за первым вопросом последовали другие, на каждый из них Мельгунов давал обстоятельные ответы. Олимпий Иванович посмотрел на часы, лекция близилась к концу, увлекшись рассказом, он прежде не обратил внимания и только сейчас понял, что Мельгунов почему-то ни слова не сказал о своих личных контактах с зороастрийцами. Еще в прошлую экспедицию Петру Ивановичу посчастливилось отыскать их селение. В связи с гонениями со стороны официального ислама они вынуждены были скрываться и уходили в горы. Шерышев припомнил, что Мельгунов ему даже на карте показывал, где он их встретил. Там он смог провести интересные наблюдения за их жизнью, обычаями, ритуалами. Из писем Мельгунова Липа знал, что и в этот раз члены экспедиции намеревались туда отправиться. Он припомнил, что контакт с зороастрийцами стоял в экспедиционном плане. Но со дня приезда Петр Иванович ни словом об этом не обмолвился. Почему же богатейший, редкий материал не вошел в сегодняшнюю лекцию?