Экспонента. Как быстрое развитие технологий меняет бизнес, политику и общество
Шрифт:
В-третьих, мы поразмышляем о том, как экспоненциальная эпоха перестраивает отношения между гражданином и обществом. Компании, которые по масштабу и размерам уже напоминают отдельные государства, находятся на подъеме и бросают вызов нашим базовым представлениям о роли частных корпораций. Рынки все больше проникают в пространство общественной сферы и в нашу частную жизнь. Наши общенациональные дискуссии все чаще ведутся на частных платформах. Благодаря появлению экономики данных интимные подробности наших потаенных «я» покупаются и продаются в интернете. В товар превратилось даже то, как мы общаемся с друзьями и формируем сообщества. Но поскольку мы по-прежнему придерживаемся концепции роли рынков, принятой в индустриальную эпоху, у нас еще нет инструментария, способного предотвратить изменения, которые разрушают самые дорогие нам ценности.
Иными
Пока я писал книгу, мир кардинально изменился. Когда я только начинал исследования, такого понятия, как COVID-19, не существовало, а локдауны были уделом фильмов о зомби-апокалипсисе. На полпути к завершению чернового варианта страны начали закрывать границы и издавать предписания о самоизоляции – все для того, чтобы предотвратить разрушение вирусом системы здравоохранения и экономики.
С одной стороны, пандемия представлялась явно низкотехнологичной. На протяжении тысячелетий локдауны служили средством предотвращения эпидемий. В карантинах нет ничего нового: это слово восходит к временам чумы, «черной смерти», когда морякам, прежде чем сойти на берег, приходилось сорок дней проводить в изоляции. И тот факт, что глобальную экономику подорвал вирус, напоминает, сколь много стародавних проблем технологии так еще и не смогли решить.
При этом пандемия также подтвердила некоторые из ключевых тезисов этой книги. Распространение вируса продемонстрировало, что экспоненциальный рост контролировать трудно. Он подкрадывается незаметно, а затем происходит взрыв: сегодня кажется, что все в порядке, а уже через мгновение служба здравоохранения оказывается на грани краха из-за перегрузки в связи с новым заболеванием. Людям трудно осознать скорость этих изменений, о чем свидетельствует апатичная и нерезультативная реакция многих правительств на распространение COVID-19, особенно в Европе и США.
В то же время пандемия открыла нам всю мощь последних изобретений. В большинстве развитых стран локдауны оказались возможны только благодаря широкому доступу к быстрому интернету. Большую часть пандемии мы провели дома, уткнувшись в свои телефоны. И что самое поразительное, в течение года ученые разработали десятки новых вакцин, что, как мы увидим, стало возможным благодаря таким инновациям, как машинное обучение. В некотором смысле с помощью COVID-19 экспоненциальные технологии доказали свою силу.
Прежде всего, пандемия продемонстрировала, что технологии экспоненциального века – будь то видеоконференции или социальные сети – внедрены теперь во все сферы нашей жизни. Дальше эта тенденция только усилится. По мере ускорения темпов изменений взаимодействие технологий и других сфер нашей жизни – от демографии до государственного управления и экономической политики – будет становиться все плотнее. Четкие различия между областью технологий и областью, скажем, политики сотрутся. Технология переделывает политику, а политика формирует технологию. Конструктивный анализ любой из этих сфер требует анализа обеих. А теперь подставьте вместо политики экономику, культуру или бизнес-стратегии.
Из-за непрерывного контура обратной связи между технологиями, экономикой, политикой и социологией делать стабильные прогнозы очень трудно. Даже когда я писал эту книгу, в ней постоянно приходилось что-то менять: не успевал я закончить одну главу, как ее нужно было обновлять с учетом нового развития событий. Таковы трудности описания действительности в эпоху экспоненциальных изменений.
Тем не менее я надеюсь, что эта книга останется полезным введением в тему развития технологий и вектора их движения. Мы живем в эпоху, когда технологии становятся лучше, быстрее и разнообразнее с невиданной прежде скоростью. Этот процесс подрывает стабильность многих норм и институтов, определяющих нашу жизнь. И на данный момент у нас нет дорожной
Эта книга сама по себе вряд ли сможет стать идеальной картой. Но она поможет нам исследовать местность и найти правильное направление.
Глава 1. Предвестник
Я увидел компьютер до того, как узнал, что такое Кремниевая долина. Это был декабрь 1979 года, наш сосед принес домой набор для самостоятельной сборки компьютера. Я помню, как он собирал устройство на полу в гостиной и подключал его к черно-белому телевизору. После того как сосед сосредоточенно ввел несколько команд, экран превратился в гобелен из пикселей.
Для меня, семилетнего мальчишки, эта машина была настоящим чудом. До этого я видел компьютеры только по телевизору и в кино. Теперь же я мог его потрогать. Но как мне сейчас представляется, еще большим чудом было то, что в 1970-х годах такое устройство добралось до скромного пригорода Лусаки в Замбии. Глобальная цепочка поставок была примитивной, системы удаленных покупок практически не существовало, и все же первые признаки цифровой революции уже были налицо.
Этот набор для сборки вызвал у меня огромный интерес. Через два года я получил свой первый компьютер – Sinclair ZX81 [14] . Случилось это осенью 1981 года, спустя год после того, как мы переехали в городок неподалеку от Лондона. ZX81 до сих пор стоит у меня на книжной полке. Он был размером с обложку семидюймовой пластинки, а высотой – в два пальца, указательный и средний. По сравнению с другими электронными приметами гостиных начала 1980-х годов – телевизором с кинескопом или большим кассетным магнитофоном, – ZX81 был компактным и легким. Его можно было удержать, зажав большим и указательным пальцами. На встроенной клавиатуре, тугой и ошибок не прощающей, печатать было практически невозможно. Она реагировала только на жесткие акцентированные удары, которыми можно было делать внушение другу. Но из этой коробочки можно было извлечь много чего интересного. Я помню, как выполнял на нем простые вычисления, рисовал незатейливые фигуры и играл в примитивные игры.
14
Sinclair ZX81 – персональный компьютер, выпущенный компанией Sinclair Research в 1981 году. Историческая важность этой модели состоит в том, что это был первый домашний компьютер, стоивший менее 50 фунтов: машина поставлялась по почтовому заказу в форме набора для самостоятельной сборки по цене 49,95 фунта либо в виде готового собранного изделия по цене 69,99 фунта, что привело к большому объему продаж. Прим. ред.
Это устройство, которое рекламировали в газетах по всей Великобритании, было настоящим прорывом. За 69 фунтов стерлингов (около 145 долларов в то время) вы получали компьютер с полной функциональностью. Его простой язык программирования в принципе позволял решить любую вычислительную задачу, какой бы сложной она ни была (хотя это могло занять много времени) [15] . Но век ZX81 был кратким. Технологии быстро развивались. Уже через несколько лет мой компьютер с его ступенчатой черно-белой графикой, неуклюжей клавиатурой и медленной обработкой данных устарел. Через шесть лет моя семья перешла на более современную ЭВМ от британской компании Acorn Computers. Acorn BBC Master был впечатляющей зверюгой с полноразмерной клавиатурой и цифровой панелью. Ряд клавиш оранжевого цвета со специальными функциями вполне уместно смотрелся бы в какой-нибудь космической одиссее 1980-х годов.
15
In other words, it was a Turing Machine – so named after British mathematician Alan Turing, who devized much of the theory behind computer science. Turing’s tragic death in 1954 meant he never had access to a computer as generally capable as the ZX81, with its 1,024 bytes of memory storage capable of crunching through a superhuman half a million instructions per second.