Экстрасенс
Шрифт:
– Подожди, Сань, – просительно приостановил его майор Творогов. – Дай человеку с мыслями собраться. – И он, пригнувшись над столом, потянулся к Николаю. – Может, вам одному остаться, подумать и все на бумаге изложить. Всю правду. Нам ведь больше от вас ничего и не надо…
– Всю правду я уже вам рассказал. Мне больше добавить нечего… Понятия не имею, с кем я вчера сидел и кого подвозил. А ваши фотографии –
– Да, Горюнов, боюсь, плохи ваши дела. И тянут они на серьезный срок. Тем более учитывая вашу прошлую судимость. Мы-то надеялись на вашу искренность. – Майор Творогов выпрямился и принялся заполнять дальше протокол временного задержания.
И в этот момент у Николая в кармане куртки засигналила трубка.
Он даже вздрогнул от неожиданности, потому что забыл о ней. А когда вытащил, не сразу сообразил, на какую кнопку нажать.
– Николай Николаевич, дорогой, долетел наконец? Я из-за тебя тут еще на день задерживаюсь. Ну что, согласен на мое предложение? Берешь на себя институт?
Звонок застал его настолько врасплох, что Николай захлебнулся воздухом и неожиданно для себя едва не всхлипнул.
– Что молчишь-то? Принимаешь, говорю, институт? Не тяни, времени нет!
– Павел Григорьевич, я тут… в общем, не один, и причем в следственном управлении у майора Творогова.
– Еще что-нибудь набедокурил? – Голос у директора мгновенно переменился.
– Да нет, опять старое.
– А ты пошли их на хер, – весело посоветовал директор. – Так им и скажи. Значит, так, я подтверждаю твое окончательное согласие. Договорились?
И тут Николая озарила мысль: неужели все это нынешнее задержание только из-за того, что он отказывается от директорства? То есть своего рода наезд, чтобы он согласился. А не согласится – наоборот, тюрьма! И тогда получается, что все – и псковские ребята, и директор, и даже Академия наук, не говоря о местных ментах, – включены в единую паутину.
– Договорились, – уныло проговорил он и посмотрел на Творогова.
От своей безумной мысли стало ему даже холодно.
Если правда то, что он сейчас сообразил, интересно, как они начнут теперь действовать? И сумеет ли хоть когда-нибудь он из нее выпутаться? Или выпрыгнуть.
– Вот это добро! Я же говорю, что
– О чем разговор был? – поинтересовался майор, когда Николай стал убирать трубочку.
– Директор посоветовал вас послать…
– Да? Интересно. Очень интересно. Так на чем мы остановились? Ага, на том, что лучше вам одному остаться. Ненадолго. И все на бумаге изложить. Я выйду, а ребята молча покурят. Надеюсь, не помешают.
Майор Творогов положил перед Николаем лист бумаги и почти на цыпочках вышел.
– Понятия не имею, что писать? – сказал Николай, покосившись на молодых сотрудников.
– Так и напишите: ничего не знаю, потому что ничего не было.
Николай Николаевич подвинул ближе лист и начал писать: «На заданные мне вопросы ничего ответить не могу, потому что ничего не знаю…»
Он еще не кончил, как снова вошел майор Творогов.
– Готово? – обрадовано спросил майор. – Очень хорошо. – Он прочитал те строки, которые успел написать Николай, и положил в папку. – Ну что же, Николай Николаевич, объяснение вполне устраивает.
– То есть как устраивает? – переспросил Николай, и голос его дрогнул.
– У руководства к вам претензий больше нет. – Он подвинул к Николаю его паспорт, а заодно и пухлый конверт с долларами. – Извините за небольшую задержку. Но поймите и нас: у вас свои дела, у нас – свои. Давайте-ка я вас провожу к выходу… А то на вас прямо лица нет. Вы у нас теперь свободный человек, Николай Николаевич. Свободный, как птица для полета.
– Спасибо, я это чувствую, – безрадостно проговорил Николай.
Но майор неожиданно ему подмигнул:
– А потом, как-нибудь за рюмкой чая, ты мне все-таки, Николаич, расскажешь. Лады?
И Николай Николаевич вдруг почувствовал, как на него накатила волна злого веселья, он даже подумал почти теми же словами, которые только что говорил директор: «А пошли вы все знаете куда?! У меня и в самом деле есть жена, сын, работа!»
Он вышел на крыльцо и водитель, выскочив из «Волги», открыл перед ним переднюю дверь, чего раньше никогда бы не сделал.
И все время, пока он усаживался в машину, майор Творогов продолжал стоять на крыльце и улыбаться ему вслед волчьей улыбкой.