Экстремал из будущего
Шрифт:
Постепенно в ушах стало звенеть, предметы терять чёткость, но фигуры врагов он видел хорошо — и стрелял…
Глава девятая
Открыл глаза, улан тут же услышал крик на немецком:
— Очнулся! Доктор, он очнулся!
Вскоре пришёл какой-то мужчина в сюртуке [70] и принялся бесцеремонно вертеть поручика, задавая вопросы:
— Болит? Голова кружится? Слабость?
Ответа обычно не дожидался — видел по реакции пациента. У самого пациента мыслей не было никаких — слабость и вялость. Так что вскоре
70
Какой-то мужчина в сюртуке — белые халаты и прочее появилось (или появится?) очень нескоро.
Примерно через неделю Игорь… Да нет, уже Владимир! Навсегда… Так вот — примерно через неделю он стал приходить в себя в достаточной степени, чтобы хоть как-то реагировать. Ну и потихонечку собиралась информация.
Выяснилось, находится он у австрийцев. Вроде как армии не стоят на месте, так что пришлось оставить попаданца в одном из близлежащих городков, причём даже не в военном госпитале, а у совершенно гражданского врача. Впрочем, эту информацию он не успел толком осмыслить — как только офицер достаточно окреп, его погрузили в достаточно комфортабельную повозку и отправили в Вену — по распоряжению Марии-Терезии…
В Вене его отбил русский посланник Кейзерлинг, Герман Карл и поселил у себя.
— Нечего, — коротко бросил он сопровождающим, — сами же знаете, что сразу начнутся посетители ломиться, а князь ещё не настолько здоров, чтобы принимать гостей.
К посланнику Владимир отнёсся сперва достаточно настороженно, подозревая какие-то интриги. Однако через несколько дней убедился, что Кейзерлинг не собирается к нему лезть, а просто заботится о выздоровление. Наверняка были и интриги — дипломат всё-таки, но раз эти самые интриги идут на пользу по медицинским показателям — то и хрен с ними.
Вставать улан начал достаточно быстро — и первым же делом потребовал мыться:
— Воды мне нагреть, — коротко приказал он приставленной к нему сиделке.
— Но…, — попыталась что-то сказать она. Не получилось — взгляд у попаданца и раньше был тяжёлым, а уж после военной компанию… Сослуживцы сравнивали его с василиском.
Вместо слуг с горячей водой прибежал доктор, размахивающий руками:
— Вредно мыться! — Горячо убеждал он, — от этого поры открываются и человек становится беззащитен перед болезнями [71] .
71
Поры открываются и человек становится беззащитен перед болезнями — В Европе и правда считали тогда, что мыться вредно. Дошло в итоге до того, что уже в конце 19-го и даже начале 20-го (!) века выходили брощюры, где описывалась польза мытья — хотя бы один раз в неделю.
Настроение спортсмена было скверным, скандальным, так что вскоре собравшиеся зрители (слуги и домочадцы Германа Карловича) стали свидетелем позора доктора — медицину попаданец знал намного лучше него и сумел доказать это так, что поняли даже люди некомпетентные.
Пристыженный доктор ушёл, ругаясь на венгерском (князь успел выучить его за время компании вполне прилично), а приказ Владимира выполнили — как и приказ о смене одежды и постельного белья. С того дня он взял своё выздоровление в собственные же руки — и дело пошло на лад. Выяснилось, что на лад оно могло пойти и раньше, но один из коллег
Диета, прогулки по особняку, дневной сон, а чуть погодя — и лёгкая физкультура. На поправку улан шёл быстро — по местным меркам. Но всё равно — выйти из особняка самостоятельно он смог только через две недели после первого купания. Да и то — с тростью…
Точнее, выйти-то он мог и раньше — в коляске. Были, оказывается, уже прообразы инвалидных кресел. Хотелось на воздух — безумно, но не хотелось становиться этаким символом — “Раненым героем”.
“Битва на мосту” оказалась, кстати, известна буквально всем.
— Да что ты удивляешься, князь, — с удовольствием просвещал его Кейзерлинг, — в одном бою уничтожить двадцать девять прусских кирасир одному человеку…
— Сильно, конечно, — пожал исхудавшими плечами улан, — но сам же знаешь, Герман (они перешли на имена по предложению самого посланника), за компанию бывали подвиги ничуть не худшие. Но такого… ажиотажа я не помню.
— Бывали, — согласился немец, — но какие? Пробраться в расположение противника и уничтожить запасы пороха. Полезно? Да безусловно, вот только обыватели, да и большинство военных любят, чтобы подвиги совершались при свете дня, а не так… По разбойничьи.
Князь скептически скривился, но промолчал — посланник европейскую публику знал лучше.
— Более значимым считается восхождение на крепостную стену или в пролом — первым, разумеется. Ну или лихая кавалерийская атака, переломившая битву. Твой же случай — просто апофеоз героизма. Суди сам: в одиночку накрошил целую кучу врагов, в одиночку же остановил целый кирасирский полк — и помимо полка ещё и весь отряд Евгения Вюртембергского задержал, обоз спас. В общем — успех Берлинской операции сильно от тебя зависел. Герой?
— Герой, — охотно согласился экстремал — он вообще не страдал ложной скромностью.
Ну и наконец, — подмигнул ему хозяин дома, — ты ж настоящий персонаж рыцарской легенды! В одиночку, на отряд могучего врага, да на белом коне… Мало того — ты ещё и последний представитель знатнейшего рода, князь, принц [72] … И если герцогские титулы можно и оспорить, то титулы князя и принца — нет.
— Охх! — Выдохнул Владимир, — это ж за мной сейчас охота начнётся — каждая романтичная дура замуж захочет…, — тут он замолк, сморщившись, как от зубной боли. Ну да — у славы есть не только приятные стороны.
72
Принц — Последний правитель Померании имел несколько титулов, один из которых — принца Рюгенского.
“Дуры” были и раньше, но немного — княжеский титул был таким… не до конца подтверждённым, что ли. Ну а после той самой битвы уже не только в камерной беседе или приказе по армии — именовать его стали вполне официально. Сперва Мария-Терезия как пример героизма, затем французы, саксонцы, русская императрица.
Вообще, подвиг его оказался выгоден с политической точки зрения буквально все союзникам. Русские в очередной раз доказали всему миру, что кавалерия у них как минимум не хуже Прусской, считавшейся на тот момент самой-самой, да смотрите — какими героями можете стать на нашей службе! Австрия и Франция — чтобы тыкнуть носом зарвавшихся пруссаков и показать, что их армия не так уж страшна.