Экстремальная Маргарита
Шрифт:
Маргарита гениально играла роль бесчувственной отвязной бандитки. Она шарила по комнате взглядом, словно выискивая подходящее орудие пытки.
— Ну ладно, — согласилась она. — Давай рассказывай… Как зовут твою подругу. Где живет. Телефон у нее есть?
— Есть! И вы уйдете? Если я вам все скажу? — с надеждой всхлипнула женщина.
— Щас! Разбежалась! Звони подруге и умоляй ее приехать к тебе.
— А если она откажется?
— Скажи, что привезла ей подарок из Парижа.
— Ее этим не удивишь, — судорожно вздохнула Майя.
— Короче, меня твои проблемы
Майя, как в полусне, поплыла к телефону и набрала номер. Ее голос звучал жалобно и прерывисто.
— Настасья, привет! — сказала она. — Это Майя. Ты бы не могла сейчас ко мне приехать? Маргарита молнией метнулась к телефону и врезала ладонью по рычагу.
— Какая Настасья?! — сделав квадратные глаза, прокричала она.
— Моя подруга, — пискнула Майя. Ее рука с телефонной трубкой безвольно опустилась. Из трубки доносились короткие гудки. — Ее зовут Настасья Кармелина. А что?
Глава 40
Хмурый, злой, раздраженный, Здоровякин протиснулся в бутик, как бегемот в дупло. Магазинчик модной одежды явно не проектировался для посетителей с косой саженью в плечах. Илье было тесно в ограниченном пространстве между манекенами.
Продавщица сразу вспомнила Здоровякина. Краснокожее удостоверение хрупкого юноши ее немного удивило: в прошлую встречу с Ильей она приняла его за мужа или друга-спонсора той блондинки, которая вернула в магазин белый костюм. Девушка настроилась на увлекательную беседу — торговля не шла, покупатели упорно партизанили в отдаленных лесах, не радуя бутик своим присутствием. Появление сыщика таило в себе интригу. И парень, кажется, тоже не против был поболтать, несмотря на пасмурный вид.
— Тот белый костюм… Вы его уже продали? Как вас зовут?
— Висит, — вздохнула девушка. — Очень дорогой
— А меня зовут Марина. Можно на «ты», я еще не задумывалась о крематории. А вы все никак не можете забыть этот костюм?
— Да вот не могу. Скажи, Марина, сколько их у вас было?
— Два.
— Всего?
— Как это всего? — воскликнула девушка. — Два — и так слишком много, учитывая капризность наших клиенток. Им нужен эксклюзив.
— Хорошо. Один вы продали Настасье, той женщине, с которой мы были здесь несколько дней назад. А второй?
Марина задумалась. Стараясь угодить привлекательному сыщику, она напряженно изображала работу мысли, морщила носик, шевелила бровями, но так ничего и не вспомнила.
— Тетрадь! — подняла она в конце концов вверх указательный палец. — Мне нужна тетрадь. Мы записываем туда, что ушло.
Полистав тетрадку, исписанную фиолетовой пастой, Марина обрадованно вскрикнула:
— Вот, нашла! Ну надо же! Оказывается, второй костюм, а точнее, первый ушел тринадцатого августа. Смотрите — один продали тринадцатого, второй — четырнадцатого. Редкая удача! Правда, к сожалению, ваша знакомая, Настасья, вернула потом свой обратно…
— А кто купил первый костюм?
Марина снова задумалась. И опять ничего не вспомнила.
— Ну как же, Мариночка! — попросил Илья. — Ты ведь хвасталась,
— Отличная, я не вру, — согласилась девушка. — Но что-то никак не могу представить себе белый костюм на ком-то другом, кроме Настасьи.
— Не можешь?
— Нет. Никак. А знаете почему?
— Почему?
— Потому что Настасья костюм примеряла, а та женщина, которая приходила тринадцатого августа, — нет. Бывают и такие покупательницы. Для нас это благословение. Берут не глядя. Без примерки. Не выворачивают, не щупают, не рассматривают швы. Легко расстаются с деньгами. Все, я вспомнила эту женщину. Я тогда еще подумала — что она тут пялится? Ведь явно не наша клиентка. Одета была бедновато. А она хрясь — и прикупила костюмчик ценой в половину «жигуленка».
— Молодец, — похвалил Здоровякин. Но успешное продвижение в расспросах отнюдь не улучшило его настроения. Он выглядел все таким же мрачным, как и прежде. — Ну-ка, выбери одну…
Илья швырнул на сверкающий подсветкой прилавок пачку фотографий. Одна из них являлась полароидным снимком, рано утром привезенным из далекой Караганды Валдаевым. На маленькой карточке, нахохлившись, как удод, сидела на фоне пестрого настенного ковра Людмила Хлыстун, школьная подруга Настасьи.
— Она. — Марина уверенно выбрала фотографию Людмилы. — Теперь вы не сомневаетесь в моей отличной зрительной памяти?
— Не сомневаюсь. Только я думаю, что эта женщина была у вас не тринадцатого, а четырнадцатого августа. Настасья купила первый костюм, а она — второй.
— Нет, — с превосходством улыбнулась Марина. — Не может быть. У Настасьи был чек за четырнадцатое число. И я точно помню, как она тут вертелась битый час, перемерила половину магазина…
— Подумай.
В третий раз черты Марининого лица облагородились сосредоточенным размышлением.
— Да какая разница? — возмутилась она.
— Огромная!
— Ну ладно. Еще подумаю…
— Костюмы были одного размера?
— Да.
— И висели на плечиках рядом?
— Нет. Я их повесила на разные стойки. Я же говорила, что наши клиентки страсть как мечтают быть исключительными и неповторимыми. Конечно, отвалить за наряд такие деньги, а потом столкнуться на каком-нибудь приеме с женщиной, одетой в аналогичный костюм! Это же будет трагедия, Хиросима и Нагасаки! Ах, постойте! Действительно! Я вспомнила!
— Так-так-так?
— Я предложила Настасье белый костюм, и она спросила — он один? И я сначала хотела ляпнуть, что да, один, а потом подумала — вдруг она начнет шарахаться по магазину, рыться в барахле и увидит второй экземпляр. Так-то она ждала, пока я сама ей принесу наряды в примерочную… И я честно призналась, что да, их два. Это Настасью не смутило. Значит, она и вправду была у нас тринадцатого августа. Ведь если бы она была четырнадцатого, то костюмчик на самом деле оставался бы уже в единственном числе и я бы без зазрения совести уверила покупательницу, что она приобретает феноменально редкую вещь… Но как же чек? Ведь у нее был чек! А вы мне ничего не расскажете? Вы ведете расследование, да? Что-то случилось?