Экстремист
Шрифт:
Все поняли, что имеют дело со специалистом во всех областях современной науки и культуры, а спорить с таким дело зряшное.
Что же дальше? Два часа группа работала на тренажерах. По щадящему режиму. Нельзя сказать, что с энтузиазмом. Отбывали трудовую повинность, как механизаторы на колхозном поле. У картофелеуборочного агрегата.
Филонили Куралев, Фадеечев. Два братца Суриковы тоже. Работали более менее добросовестно Арсенчик и Коля Болотный. Под лучами уходящего на покой светила их бугристые торсы бронзовели, точно у римских гладиаторов.
Потом группа поплескалась в уже темной воде
Насчет песенки шутка, а все остальное правда. Во всяком случае, рядом с римскими гладиаторами я ощущал себя духоподъемно. И так, что возникало желание исполнить арию царя Эдипа из одноименной оперы. Или вышеупомянутый старенький шлягер. Надеюсь, что будущее наше Тело будет испытывать такие же положительные эмоции в окружении столь отважных бойцов?
Ужин проходил спокойно. На удивление. То ли по причине вновь застекленного окна, то ли из-за отсутствия влюбленных дебоширов. Сычев, любитель компота, как шепнули девочки нашему столику отдыхал в лазарете, а двое каскадеров — отсиживались на гауптвахте в местном военном гарнизоне. В одной камере. Шутка.
Ужин прошел и чуточку нервно. Бедная Фора по приказу коменданта разносила гречневую кашу с телятиной в строгом, черном джемперочке. Мать моя родина! Недальновидный руководитель общепита обмишурился. Да, девичье богатство было надежно упаковано, но уж лучше… как прежде. Потому что джемперочек оформил бюст в какое-то удивительное чудо плодородия. В таинство. В некое лакомое сверхестество.
Многие участники вечерней трапезы поначалу подавились телятиной, а затем принялись её жевать, точно подошву армейских бутс для спецназа USA. Чтобы продлить приятный вечер. В обществе барышни-крестьянки. Хотя мясо на мой объективный вкус было нежным, как молоденькая аппетитная миссионерка на вертеле у амазонских обжор племени упуздачури.
Что делать-что делать, каждый преследует свои интересы. Кто-то жарится на костре за Христовы идеи, а кто-то поджаривает чужие бейцалы одним своим невинным дефилированием между столиками. Во всяком случае, на Хулио было больно смотреть. Он прыгал на стуле, как в седле, и походил на монголо-татарина, уже как неделю гарцующего по бескрайним просторам своей Золотой Орды.
Я допил чай и напомнил всему жующему обществу, что отбой в 22. 00. После теоретических занятий. И ушел. Вместе с Никитиным. А все остались. Мучаться с телятиной. И восставшей плотью.
У флигелечка мы закурили. Позволили себе такую вольность, пока отсутствовала молодежь, берущая лишь дурные примеры. С положительных героев. Потом поговорили о Третьей Мировой, которая подбиралась к нашим границам.
— Странная у нас личка, — сказал я. — Подбор, как у диверсионной группы. Может, Кремль будем брать?
— Или Белый дом.
— Какой? — решил уточнить.
— А, любой, — отмахнулся Никитин.
— Свой уже брали, — заметил я. — Пора и янки поставить в рабоче-крестьянскую позу.
— Рачком-с, что ли?
— Именно.
Мы посмеялись: весело живем, надо, чтобы и другие так жили, не тужили. Потом решили пойти спать. А где мальчики, вспомнил я и увидел среди деревьев светящуюся тарелочку праздничного кафе, напоминающую НЛО.
— Гуляют мальчики, — хмыкнул Никитин. —
— Ну-ну, — сказал я. — Завтра проверим силу духа молодости.
— Ты о чем, Алекс?
— Так, — отмахнулся, — домашняя заготовка.
… Я люблю бег. По пересеченной местности. В автомобильчике. А все остальные чтоб тянулись в пыльном облачке. Такой бег укрепляет нервную систему. Мозги прочищаются до кристального целомудрия. И весь окружающий мир лопается перед глазами радужными красками. На третьем часу оздоровительного похода.
Бойцы, задержавшиеся на ужине с местными барышнями и местным винцом не до конца понимали, что их ждет. А ждала их напряженная работа — я не хотел, чтобы первый дохлый был из нашего подразделения.
Телохранитель, как и сапер, ошибается только один раз. Пулю получить в собственный храпок — это удовольствие, все равно, что хлебнуть ледяного кваска с хренком в бане; дело в другом: если что-то случится с Телом, то никто из прочих клиентов не пожелает иметь с тобой дело. Это все равно, что влепить клеймо на лоб: профнепригоден.
Так что думал я исключительно о счастливом будущем своих мальчиков. И о своем, само собой. Подъем был скор. Сноровку и активную позицию занял Хулио:
— Мальчики, веселее! И бодрее! Да, Александр Владимирович?
— Да, — покачивал головой. — Боюсь, полтинник до завтрака…
— В смысле пять кэмэ?
— Пятьдесят, родной, — и указал на план культурно-массовых мероприятий. — Мальчики проявили инициативу. А инициатива наказуема, так?
— Вах! — взялся за голову мой друг. — Утрамбуйте лучше меня.
— У нас самообслуживание, — ответил я.
И был прав: каждый выживает в экстремальных условиях, как может. И проявляет лучшие свои кондиции. Физические. И морально-нравственные.
Поначалу бойцы решили, что это шутка — пятьдесят километров. Не очень удачная с моей стороны. И поэтому, выпустив из себя переработанное за ночь шнапс, с легкой душой и таким же мочевым пузырем потрусили по росистой дороге.
Я возглавлял группу. Первые пять километров. Что такое для спецбойца пять тысяч метров? Ничего. Прогулка в зоне отдыха Лосиный остров. Даже приятно ощутить себя частичкой просыпающейся природы. Пташки звонко и весело чеканили песенки в чистое, подсвеченное юным багрянцем восхода пространство полей. Дышалось вольно. Как только может дышаться в отечественных пенатах.
Потом выкатилось солнышко и вместе с ним — джип. Я, закончив свою утреннюю норму, запрыгнул в него и сообщил группе, что будем работать по спидометру, то есть они могут не волноваться: больше не пробегут.
Это заявление не порадовало коллектив. Странно? Мальчики засмущались, но, похрипывая, продолжили движение. Их просветленные утренней свежестью лица несколько скисли.
И то верно: винные пары, пыль столбом, пот едок, да солнце жарко… И дорога жизни в сорок пять тысяч метров.
Как говорится, умеешь на свадьбе гулять, умей и на поминках здравствовать. И потом, что для спецбойца эти пятьдесят километров? Ничего. Прогулка, напомню, в зоне отдыха Лосиный остров. Современный воин тот же лось, только без ветвистых рогов. И что им, человеку и животине, стоит прогарцевать по буеракам островного рая? Одно удовольствие.