Экзамен на верность
Шрифт:
— Признаюсь, я не хочу загадывать, что будет со мной после школы. Мне совсем не часто самой приходилось принимать решения. Я не люблю рисковать.
Он понимающе кивнул:
— А ты не думаешь, что вся жизнь — сплошной риск и что тот, кто боится рисковать, боится жизни? Лишь тот, кто рискует, свободен. Тот, кто этого не делает, находится в рабстве всю свою жизнь, прячась в себе, вместо того чтобы быть частью мира.
Его слова били прямо в цель, и даже теперь Стеф помнила, какое волнение охватило ее тогда от его напора.
Вскочив и отвернувшись от него, она попыталась
— Я твердо знаю одно, чего мне хочется в этой жизни.
— Чего же именно?
Стеф услышала в его голосе неподдельный интерес. Билл тоже поднялся и встал у нее за спиной. Повернувшись к нему, она вздрогнула, не ожидая, что он окажется так близко. Синие насмешливые глаза, казалось, смотрели прямо ей в душу.
Она помедлила, прежде чем начать говорить:
— Я хочу иметь семью. Мужа и детей. Думаю, это все, что мне по-настоящему нужно. Хочу быть счастлива с любимым человеком и сделать его таким же счастливым. Тебе кажется это смешным?
— И это все, что ты хочешь? Ты уверена? — Билл не смог сдержать удивления.
Стеф не знала, что ответить, если, конечно, Билл вообще ждал ответа. Он смотрел на нее так… Она попыталась улыбнуться.
— Выползай иногда из своей раковины, малышка, — тоже улыбаясь, посоветовал он. — И быть может, ты удивишься миру, в котором живешь.
Став старше и оглядываясь назад, в прошлое, Стеф подумала, что теперь она не поддалась бы так легко Биллу Уиндхему. Но в то время она была всего лишь доверчивой, наивной девочкой.
Но время шло. Их занятия подходили к концу. И однажды ночью, уже в середине мая, Стеф решила, что должна что-то предпринять. Она не могла позволить, чтобы Билл так просто взял и ушел из ее жизни, и решилась признаться ему в любви. Но вдруг он посмеется над ней? Ведь ей еще только пятнадцать лет, и она совсем не похожа на искушенных в любовных делах старшеклассниц, с которыми, она знала, встречался Билл. От этих мыслей она просто холодела.
Он пришел, как обычно, в восемь, и они сразу поднялись в комнату над гаражом. Выпускная работа была уже почти готова. Билл приготовился заниматься, но мысли Стеф оказались заняты другим. Она смотрела куда-то в сторону, думая, как начать признание, и от волнения покусывала ногти. Наконец Билл, устав ждать, встал и, взяв за запястье, отвел ее руку от лица.
— Ты же знаешь, что не должна этого делать.
— Чего? — растерянно спросила Стеф, не поняв сразу, о чем речь.
— Грызть ногти — нехорошо. У тебя прекрасные руки, маленькие и изящные, а кожа подобна шелку, нежному и блестящему. — Их глаза встретились. Билл ласково гладил ее ладонь. — Не грызи ногти, глупышка, не порть красоту своих рук.
Она помнила, как замерло ее сердце, когда он медленно поднес к губам ее пальцы и начал осторожно целовать их кончики, один за другим. При этом Билл не отводил взгляда от ее глаз, словно опасаясь, что она вырвет у него руку при первом же неосторожном движении.
Но Стеф и не думала вырываться. Губы Билла, его пальцы мягко прикасались к нежной девичьей коже, волнующе лаская. Стеф почувствовала, что у нее начинает кружиться голова, а глаза невольно закрываются, — сладкая нега охватила
Она положила руки ему на грудь и почувствовала, как напряглись мускулы под тканью рубашки. Ладони ощущали его горячее тепло, которое передавалось и ей самой, жаркой волной разливаясь по всему телу. А он наклонялся к ее лицу все ближе, ближе…
— О, Билл!.. — только и успела выдохнуть она.
Их губы встретились.
Теперь она не могла не удивляться остроте испытанных тогда ощущений, ведь почти всю ночь они только целовались и ничего более.
Время летело незаметно. Стеф помнит, что окно было открыто и теплый ночной ветерок, врываясь в комнатушку, ласково овевал их разгоряченные лица. Обнявшись, они сидели рядом на полу, глядя на россыпи сверкающих звезд, усыпавших небо. Стеф доверчиво склонила голову на плечо Билла.
— Уже поздно, — прошептал он ей на ухо. — Мне лучше уйти.
— Нет… — попыталась она возразить, но поцелуем в губы он прервал ее протест. Когда Билл заглянул ей в лицо, его смеющиеся глаза лучились счастьем. — Ты же не хочешь, чтобы твой папа пришел сюда с дробовиком?
Обнявшись, они прошли через двор, и здесь он под сияющей золотом луной поцеловал ее на прощание в последний раз.
— Я тебе позвоню, — негромко произнес Билл и, повернувшись, ушел в ночь не оглядываясь.
Однако на следующий день Билл в школе так и не появился. Не позвонил он ей и в выходные. Стеф не находила себе места. Предположения, одно страшнее другого, роились у нее в голове. Может быть, он опасно болен? Или попал в автомобильную катастрофу? Она попыталась осторожно что-нибудь выведать у его одноклассников, но никто ничего не знал. Когда же и в следующий понедельник он не пришел на занятия, ею овладело отчаяние.
Как-то, готовясь к физкультуре, Стеф завязывала спортивные тапочки в раздевалке для девочек и случайно услышала разговор двух старшеклассниц.
— Ты знаешь про Оттилию? — спросила одна. — Слушай, ты не поверишь, но она беременна.
— Врешь! А это точно? — удивилась ее подружка.
Стеф услышала приглушенное хихиканье.
— Ну, положим, я со свечкой не стояла, если ты это имеешь в виду. Но, по моим сведениям, она не только беременна, но ее бойфренд даже готов жениться на ней. Представляешь, какое будет лицо у папаши Дартвелла, когда он узнает, что с его ненаглядной куколкой позабавился не кто иной, как Билл Уиндхем?!
Стеф не могла пошевелиться. Ей казалось, что от нестерпимой душевной боли сердце ее сейчас разорвется. Она почти не помнила, как прошел остаток дня. Да и последние две недели школьных занятий тоже. По традиции выпускники заканчивали учебу на неделю раньше, чем остальные классы. Ну а поскольку Стеф не пошла на торжественную церемонию проводов, то после той ночи, когда Билл ее поцеловал, она видела его еще один лишь раз. Правда, к тому времени он уже женился и стал отцом ребенка.
Шел десятый час вечера, когда Билл завез к ним домой вещи Стеф. Айрин встретила его у дверей, объяснив, что сестра устала и уже легла. Билл так толком и не понял, что испытал он, узнав об этом: разочарование или облегчение.