Экзамен первокурсницы

Сокол Аня

Я сжала и разжала пальцы. Больно, но терпимо. Когда я падала…

Я задрала голову, каменная плита с выступающими прутьями арматуры одним концом опиралась часть стены, которая похоже спасла мне жизнь, не дав раздавить, как букашку. Второй край плиты терялся, где-то в темноте по ту сторону от трещины.

Пол разошелся и здесь, хотя я понятия не имела где это «здесь». Он казался вскрытым, как бочонок с вином у неумелого выпивохи, который вместо того, чтобы выбить пробку, сломал дно.

Я снова потерла поясницу и неловко сползла с кучи

обломков, бывших раньше частью стены. Вскрикнула, когда одна из металлических пластин разломанной лестницы задела предплечье. Металл был горячим. Как и воздух вокруг. Я заглянула в дыру. Казалось, остров треснул пополам. Там далеко внизу все еще плыл лед Зимнего моря. Академикум не рухнул. Спасибо Девам за маленькие радости.

Лица коснулся ледяной воздух и тут же сменился обжигающим ветром. Что-то утробно загудело, а спустя секунду, трещину заполнил голубой огонь. Я едва успела отпрянуть, закрыв лицо руками. Гул сменился тихим шипением, и пламя исчезло. Вот где огонь нашел выход из сопла. Магистр Игри был прав, пламя никуда не исчезло, если перекрыть сопло, оно найдет другое место, чтобы выйти наружу.

– Ивидель… – услышала я и подняла голову.

По другую сторону от трещины сидел Крис. Бледное лицо выделялось в полумраке. Он судорожно дышал, словно после быстрого бега.

Я даже не успела рассмотреть его как следует, через секунду нас разделил очередной столб гудящего пламени. Оно осветило нишу, в которую мы провалились, словно в колодец. Только его создали не люди, его стены сложились сами, по нелепому капризу богинь образовав пустую полость в брюхе Академикума. Мы были окружены обломками каменных плит, изогнутым железом, сломанной, почти перемолотой в труху мебелью, присыпанными каменным крошевом книгами.

Голубое пламя отступило, я снова услышала шипение и увидела рыцаря. Лицо словно белый лист в окружающем полумраке. Он держался рукой за бок. Ткань куртки темнела. Может, кто-то пролил ему сок на одежду, а может, всему виной изогнутый лист железа, что торчал между его пальцами…

– Нет! – я вскочила на ноги, но мой крик заглушило взметнувшееся между нами пламя.

Девы, пожалуйста, чтобы вы мне уготовили мне, не отнимайте жизнь у Оуэна. Да, я не хотела выходить замуж за Мэрдока, но я полагала такой итог… Нет, не закономерным, я полагала его возможным. Но чего не предполагала, так это того, что Крис может умереть. А то, что рана серьезная, было видно даже не целителю.

– Нет, – повторила я оглядываясь.

– Ивидель, – едва слышно простонал рыцарь.

Я бросилась вправо, но там трещина в полу становилась только шире, уходя под завал, из которого торчала ножка кресла. Возможно, именно на нем сидел князь, и мы остались без правителя. Странно, но эта мысль совсем меня не взволновала.

– Прекрати метаться, – проговорил Крис, и его снова опять от меня пламя.

Я кинулась в противоположную сторону, чувствуя, как от жара трещат волосы, как воздух становиться сухим и горячим настолько, что невозможно дышать.

Огонь схлынул, и я увидела, что здесь трещина сужается до двух метров. Двух шагов, что заполняются голубым огнем. Я невольно вспомнила серого рыцаря Лео, что спускался в атриум. Цена его жизни тоже измерялась несколькими секундами огня.

– Не смей, Ивидель!

Несколькими – это сколькими? Один, два, три, четыре, пя…. Пламя снова вырвалось из трещины, раскаляя обломки лестницы, рядом с которыми сидел Крис.

Четыре секунды с четвертью.

– Стой там, – еще один предостерегающий шепот.

Пламя погасло, и я прыгнула не раздумывая. Не позволяя себе раздумывать. В любой другой ситуации прыжок не выглядел бы столь впечатляющим. Хотя, матушку он бы впечатлил, особенно неприличность, с которой я приподняла юбки, явив миру щиколотки.

А вот Крису и пламени, не было дела до моих щиколоток. Я приземлилась на край трещины, и часть пола под сапогом обвалилась. Долю секунды балансировала на краю, а потом взметнувшееся пламя толкнуло горячей волной в спину, и я упала вперед под аккомпанемент тихих ругательств рыцаря.

Но это тоже уже не имело значения. Ничего не имело, кроме крови, что продолжала пропитывать куртку барона.

– Ну, какая же ты, – прошептал он, когда я опустилась рядом и коснулась руки, что зажимала рану, – Неужели смотреть на смерть здесь интереснее, чем на той стороне?

– Не говори так, – ткань куртки была отвратительно влажной.

Девы, если бы вы меня слышите… Хотя нет, вы не услышите, я уже клялась вам всем, чем можно, а потом думала, как избежать выполнения клятвы. Вы не услышите. Я бы на вашем месте не услышала.

Одна мысль сменяла другую, одна страшнее другой, пока не пришла та, что едва не ввергла в панику. А если богини тут ни при чем? Если просить о снисхождении некого? Если есть только мы и наши поступки?

– Молчи, – прошептала я Крису. – Все будет хорошо.

Он хохотнул, но тут уже скривился от боли. За моей спиной загудело пламя.

– Наконец-то мне удалось тебя напугать, – прошептал Крис. – Жаль только, что боишься ты не меня, а этой железки.

– Тебе бы тоже следовало. – Я осторожно отвела полу куртки и стала расстегивать рубашку.

Оуэн тихонько охнул, когда я коснулась кожи рядом с раной.

– Всегда думал, что умру на плахе. Под бой барабанов и крики толпы.

Его слова заглушило пламя. Четыре с четвертью секунды монотонного гуда.

– Молчи, – повторила я, торопливо снимая с пояса целительский набор и высыпая на руку листья Коха. Всего пять штук. Мало. Я взялась за металлическую штуку, что так напоминала костяную пластинку веера.

– Не стоит, – прохрипел Оуэн, накрывая мою руку своей.

Какой же ледяной показалась мне его ладонь.

– Но…

– Ранение печени, стоит шевельнуть, и заденешь печеночную вену. Сейчас у меня есть час, может два. Эта хреновина не дает мне истечь кровью. Вынешь, я не проживу и минуты.