Экзамен
Шрифт:
– Иногда не нужно ничего объяснять. Мы просто не хотим, чтобы вы использовали нашу планету. Мы сделали исключение только для исследовательского лагеря. Наше «не хотим» - уже само по себе причина, в дополнительном объяснении это не нуждается, – терпеливо пояснил Скртч.
– Да о чём ты вообще говоришь! – Крупа начинал злиться. – Ещё раз: мы не будем трогать вашу планету. Просто нам нужно совсем немного территории. Это как взять один листок в огромном лесу, вы этого не заметите. Это же логика. Вы ведь разумные существа, как мне сказали, вы во многом даже умнее людей.
– Разумеется, если
– Так в чём тогда проблема? Кроме вашего «не хотим»? Объясни, пожалуйста, я хочу понять.
– Ты сам знаешь ответ. Я знаю, вы учите историю в школах. И мы читали историю человечества. С вами невозможно договориться. Нет, я могу договориться с тобой. И ты даже выполнишь своё обещание, наверное. Но мы оба знаем, что через какое-то время придут другие люди, которые забудут про эти договорённости. И постепенно мы потеряем нашу планету. Сперва вы заберёте маленькую территорию, потом захотите ещё и ещё. На вашей планете так было всегда, так будет и у нас.
– Не стоит вспоминать, что было в прошлом. Мы сейчас стали совсем другие, – возразил Крупа.
– Да? Если бы я умел выражать ваши эмоции, я бы говорил это насмешливо, – сказал Скртч и указал лапой на стены здания. – Мы уже просили вас ограничиться только одним лагерем и ты сразу нарушил это. И после этого ты хочешь, чтобы мы договаривались? Чтобы мы поверили вам?
Петер задумался. Он уже осознал, что сделал ошибку. Нужно было воспользоваться исследовательским лагерем и не строить новый. Эти деметриане не допускали никаких двойных толкований, для них всё было черное или белое. Без всяких «но». Крупа знал, что как переговорщик он очень силён. Во многом благодаря этому он сделал очень быструю и яркую карьеру. Но теперь его самолюбие очень сильно пострадало. Оказалось, что на Деметре его самый сильный навык был попросту бесполезным.
– Ты сразу угадал, зачем я это сделал. Признаю: это была моя ошибка. Моя персональная ошибка, а не ошибка всего человечества. Мы договоримся, и я прикажу убрать этот лагерь. Даже следа не останется! – теперь Петер говорил громче.
– Допустим, – сразу согласился Скртч. – Но ты не можешь гарантировать мне того, что в будущем ещё один человек не сделает такую ошибку.
– Сейчас у нас есть законы. Мы примем новые, про вашу планету. Где запретим любую деятельность, кроме той, о которой я тебя прошу сейчас. Ведь даже не факт, что мы найдём месторождения, которые стоит разрабатывать. Возможно, мы говорим о том, чего нет.
– Зачем мы тогда говорим?
– Затем, что я прилетел сюда договориться о том, чего я у тебя прошу. Вот скажи мне ещё раз. Если мы наплюём на ваши требования, что вы нам сделаете?
– Мы – ничего, – повторил Скртч.
– Вот видишь, ты всё прекрасно понимаешь. Это была не угроза, просто расставили все точки. Мы оба знаем, что если мы захотим действовать силой, то вы ничего не сможете сделать. И, тем не менее, мы все равно хотим договориться.
– Ты не хочешь договориться, ты хочешь, чтобы мы приняли твои условия. Мой ответ - нет. Требую убрать этот лагерь. На этом разговор закончен, – Скртч развернулся и пошел к дверям, не слушая
– Мохнатый ублюдок, – выругался Крупа, когда деметрианин вышел из помещения.
Не так он представлял себе эти переговоры, совсем не так. Он допускал, что легкого согласия он не получит, это вполне укладывалось в его ожидания. Но он никак не ожидал того, что с ним и говорить толком не будут. У него было ощущение, что ему плюнули в лицо, а потом еще и посмеялись. Пожалуй, за всю его жизнь это был самый сильный удар по самолюбию.
***
Вечером Скртч прогуливался с Сетом недалеко от исследовательского лагеря. Сет уже давно полностью восстановился и даже успел побывать в паре экспедиций. Они часто встречались вечером и гуляли до самого заката, разговаривая на совершенно разные темы.
– Итак, ты ему отказал. Не буду спрашивать, почему, уж я-то это прекрасно понимаю. Только он наплевал на твои требования, – сообщил Сет.
– Конкретнее?
– Корабль начал движение к прыжковой границе два часа назад. Теперь они при всём желании не смогут убраться с планеты, как ты потребовал.
– Его можно и развернуть, – заметил Скртч.
– Можно, но никто не будет этого делать. Решение уже принято, – Сет задумчиво покрутил в руках сорванный цветок.
– Мне жаль. Если бы я мог выражать ваши эмоции, я бы говорил это с печалью, – тихо сказал Скртч.
– Мне тоже жаль. Но я ничего не могу сделать.
– Я понимаю, что все люди очень разные. Ты бы никогда не выставил таких требований. Ты разумный человек, как вы говорите – хороший, а этот Петер совсем другой. Но ведь проблема не в нём, проблема в человечестве. Мы прекрасно знаем, что если уступим немного сейчас, потом вы заберёте всё. А мы будем жить в ваших зоопарках.
– Ну, это ты преувеличиваешь, вы же не животные, а разумные существа. Да, люди не идеальные, но уж до такого мы не дойдём, – возмутился Сет.
– Видел фотографии черных людей в клетках и тому подобное, – сообщил Скртч.
– Это было уже давно, сотни лет назад. Человечество переболело этой болезнью, сейчас мы совсем другие, уверяю тебя.
– По нашим меркам сотни лет для цивилизации это как секунда в одном дне. Слишком мало времени для фундаментальных изменений. А может быть, вы подхватите новую болезнь. Переболеете и ей, но пока вы болеете, страдать будем мы.
– Не могу с тобой согласиться, но могу предположить, что правда в твоих словах есть, – все же согласился Сет. – И что вы будете делать дальше?
– В этой Вселенной у каждого действия есть свои последствия. Да, мы вам ничего не можем сделать, мы это прекрасно понимаем. Ваши технологии дают вам огромное преимущество. Поэтому этот Крупа и принял такое решение, ведь он не видит никаких последствий. Мне очень жаль.
Сету показалось, что Скртч впервые говорил весьма уклончиво. Деметриане всегда говорили то, что думали, они не беспокоились о том, как собеседник к этому отнесётся. Они просто говорили свою правду, то, как они её понимали. Но если они брались отвечать, то от прямого ответа они никогда не уходили, поэтому он решил, что ему это показалось. И Сет так и не догадался в тот вечер, что это действительно был первый раз, когда Скртч ушел от прямого ответа.