Экзамен
Шрифт:
Незнакомка, однако, не стала бить меня туфелькой ни по голове, ни по темени. Она просто ухватилась за пакет и трость и потянула их к себе. Признаться, я сначала подрастерялся. Ничего подобного я не ожидал. Всё что угодно, только не это! Но, тем не менее, вещей своих из рук не выпустил. Некоторое время мы так и стояли, она, пытаясь высвободить, Не выхватить, не выдернуть, а именно высвободить, мягко и аккуратно, их из моих сжатых пальцев, а я, с обречённым упрямством вцепившись в свою личную собственность, после чего она схватила меня за предплечье, чуть повыше кисти, и встряхнула мою упирающуюся длань. Жест был более, чем красноречив. Я понял, что ей вовсе не к чему мой потертый пакет и битая трость. Ей была нужна моя свободная рука. Я поспешно переложил
Так вот что она творила в сторонке!
Несколько секунд она ещё придерживала мою руку, словно раздумывая давать ей полную свободу или нет, а затем отпустила. Моя рука безвольно соскользнула вниз, лишний раз запечатлевая упругую округлость её ягодиц.
Я был в полнейшем ступоре. Вот такого, я уж не ожидал точно. Нет, надеялся , конечно, но только не сейчас. Может быть, в далеком или не очень потом. Сначала я думал будет слово. Знакомство. Душевный разговор, единение душ, так сказать праздник души. Душа, душевный, по душам! А уж потом телесная близость, этот эмоциональный фейерверк. Да и то, как я знал, да и все, наверное, тоже, не каждый праздник заканчивается салютом. А здесь все наоборот. Признаюсь, данное обстоятельство меня ошеломило. Ох, и видок у меня тогда был! Представляю!
Застывшее, вытянутое от удивления лицо, с отвисшей челюстью. Одна рука повисла плетью вдоль тела, другая опирается на трость и одновременно придерживает пакет. Не знаю, с кем меня можно было сравнить. Разве что с дед морозом, Который в неурочный сезон решил посетить пляж, и у которого стянули его красную шапку, Шубу, валенки и прочие причиндалы, оставив бедолаги только избитый в дорогах посох. Да, конечно, спустя время, можно над этим и посмеяться, а тогда я был потрясен и растерян. Не знаю, сколько бы я еще так и стоял пораженный тяжелейшим столбняком, если бы не почувствовал на своей щеке трепетное прикосновение ладони нечаянной возмутительницы моего спокойствия, и не услышал ее тихое , словно шелест утреннего бриза: "Ну чего же ты".
И услышались мне в тех словах и мольба, и упрек, и сама душа. "И вправду,-- подумал я.
– А иначе зачем?!" С глухим шелестом опустился мой пакет на цементный пол. Трость же упала плашмя, хлопнув при этом так, словно стартовый пистолет. И время понеслось, все закружилось и закачалось.
она уже успела повернуться ко мне спиной, и я обнял ее, ощущая лицом и шеей ее пышные волосы, забранные в длинный хвост. Незнакомка оказалась одного роста со мной. Даже самую чуточку выше, но это, скорее всего, из -за ее каблучков. Я перебросил вперед пушистое облако ее хвоста и прикоснулся губами к очаровательной шейке и вдохнул полными легкими сладостный аромат ее тела с примесью одного из тех знаменитых, терпких запахов фабрики "Дзинтерс" Я обонял широкими и нервно трепещущими ноздрями этот одуряющий ароматический коктейль и слегка покусывал ее шею, а сам гладил ее по волосам рассыпавшимся по груди, По ее рукам, бестолково мечущимся вслед за моими, и не было понятно, толи в стремлении притормозить их беспокойный бег, толи непрерывными прикосновениями и поглаживаниями, поощряя их страстную торопливость. Съехала с плеча и упала на пол ее дамская сумочка. Краешком сознания я еще успел отметить на ее левом запястье маленькие часики на тонком металлическом браслете, а затем мои ладони проникли
под плотную, вместе с тем тонкую и легкую ткань ее батника, продолжая свое умопомрачительное скольжение уже под легкой материей. Мои торопливые руки взметнулись наверх, к ее груди, и обнаружили чудненький бюстгальтер, гладкий и скользкий, наверное, из шелка или из чего-нибудь подобного. К сожалению, в названиях и текстуре тканей я не силен. Он был приятен на ощупь. Но что может поспорить с несравненным
Незнакомка, словно кошка изогнулась, напряженно и призывно, и я возобновил скольжение своих рук, направляя их нервное движение к низу.
Да! Фигурка у моей незнакомки была отменная. Вообще, Девушка была худенькой и стройной. Тонкая талия лишний раз подчеркивала прелестную притягательность ее широких бедер. И вот наконец-то мною был поднят последний занавес. Мои пальцы оказались на пушистой лужайке, пышная поросль которой была аккуратно подстриженной и представляла собой, скорее всего, ухоженный английский газончик.
Для меня это было в нови. Данное обстоятельство стало еще одной малой песчинкой, что упала на чашу благосклонности к моей незнакомке. Да, вот, наверное, из таких мелочей и складываются симпатии и антипатии. Вот только на моей чаше весов человеческих отношений перемешались симпатичные песчинки к Наденьке и к моей таинственной молчальнице. Я все-таки не был уверен, что это Наденька. В то же время у меня не было уверенности в обратном. Да, если говорить честно, то в тот момент я об этом уже не думал.
Я ощущал себя Колумбом. Если не им, то неким мореплавателем, проведшим в море бесчисленное количество дней и истосковавшимся по земной тверди, прохладным прикосновениям ее травы и листвы деревьев, бестолковому гомону птиц, мореплавателем, который не в силах больше переносить бесконечные морские просторы, полные печального одиночества. И вот передо мной открылся чудесный берег неизвестной страны и мой корабль подгоняемый ветром безудержного желания, неумолимо стремится к нему. И пусть легкая дымка, скрывающая берега, не позволяет достоверно определить "Индия" это или Новая земля, имя которой мне еще предстоит установить, Это казалось уже не столь важным. После долгих и изнурительных скитаний я жаждал сойти на этот благословенный берег, оказаться в его сени, прикоснуться к его тайнам и откровениям, получить отдохновение и покой.
И чудесная страна, оценив мое безрассудство, благодарно приняла меня. Корабль мягко ткнулся в покрытый шёлковой травой берег и волны прибоя ласково подхватили его и закачали мерно и плавно.
И мнилось мне в этих движениях желание вдруг обретенной земли оставить, приковать к себе навсегда, навечно! И я был не против. Я был согласен...
Кричала пронзительно и призывно чайка в синем и бездонном небе. Скрипела мачта, стонал корабль, елозя днищем по песчаной отмели. Умиротворенно всхлипывало и вздыхало море...
И вот наконец-то все успокоилось. Отскрипели старенькие перила. Стихли наши полуприглушенные вскрики и вздохи, что испуганными птицами метались в клетке гулкого и каменного подъезда. Мы стояли примолкшие и умиротворенные, прислушиваясь как успокаивается в наших жилах только что кипевшая кровь, когда у входной двери раздалось знакомое похныкивание и успокаивающий речитатив: "А вот сейчас мы придем домой. Мама Сашеньку покормит". Мы едва успели привести себя в порядок.
Прелестная незнакомка подхватила брошенные нами вещи, сунула мне в руки пакет и трость, и мы благопристойными гражданами чинно проследовали мимо входившей в подъезд мамаши.
На улице мы двинулись в обратном направлении. Поначалу я еще надеялся, что приключения мои не закончены. Но нет. Мы шли все теми же дворами, все теми же поворотами. Мои попытки вновь завязать разговор-- ничем не увенчались. Спутница моя в ответ лишь улыбалась, я чувствовал это по ее дыханию, да поглаживала меня по руке. Я тоже улыбался. На душе было светло и покойно и без каких-то слов. Да и к чему они, когда все и так сказано на языке сердца. По большому счету слова были не нужны. Они были лишними и я это чувствовал. Произнося их, я, словно расплескивал свое возвышенное настроение, казалось, что вместе со словами в воздухе растворяется эйфория, та часть души, которую мне подарила она. поэтому я смолк, прекращая свои бестолковые расспросы. Зачем?! Все и без того было ясно и понятно. Так мы шли и улыбались. Улыбались друг другу и окружающим.