Экзамены для феи

Кого хочу я осчастливить — тому никак уж не спастись.

Аравита

— Вита! Заканчивай вафли сушить! — прошипела подруга ведьмочка Хесса, — копай, давай!

— Да копаю я, копаю, — с сожалением откинула в сторону гладкую черепушку и снова взялась за лопату.

Темно и холодно, как в заду у северного дракона. Непослушные пальцы еле удерживали черенок, но я копала. И остальные копали. Молча пыхтели, согнувшись

над стылой землей, аж языки от напряжения высунули. Луна спряталась, ни черта не видать, кругом шорохи, от которых мурашки по спине, а внутри веселье безудержное кипело.

Нас пятеро. Я и девчонки — Хесса, Вини, Бланка и Коко.

Где может собраться пятерка сумасшедших подружек? Да еще и ночью? Конечно, на старом запретном кладбище! Среди полуразрушенных могил.

Что мы здесь делали? Ясен пень, искали ингредиенты для приворотного зелья! Выбрали идеальное время — полнолунная ночь, середина осени. Идеальное место — закрытое заговоренное кладбище, на которое проникли с помощью ведьмовского зеркала.

Все здорово! Перешептывались, пересмеивались, продолжая свое темное дело. Собирали корешки, косточки, комочки землицы заговоренной. А завтра как наварим целый котел волшебной жижи, и как начнем всех к себе приворачивать! Ух! Вот я там оторвусь! Есть у меня один субъект на примете, который нервы мотает почем зря! Вот на нем и опробую чудо-зелье. Девчонки тоже хихикали, фантазируя на эту тему. Кто декана поймать хотел, кто одногруппника, а кто и с магического факультета жертву подобрал. Правда они там все ушлые, их так просто не напоишь — чуют зелье за милю, но от этого только азарт сильнее разгорался.

Небо затянуло плотными, тяжелыми облаками, и свет давали лишь голубые, тускло мерцающие грибы, покрывающие старые покосившиеся надгробья. Больше ни огонька — если нас заметят, то проблемы не оберемся. Столько штрафных баллов навешают, что отрабатывать замучаешься!

Копала я, копала, и тут раз, в земле что-то зашевелилось, закопошилось, пытаясь зарыться поглубже. Ну я не растерялась. Хвать находку и ближе к надгробью, под свет.

— Что у тебя там? — прошептала чумазая Бланка, заглядывая через плечо.

— Сейчас узнаем.

Поднесла ближе к тускло пульсирующим грибам и увидела ногу. Страшненькую такую, сухонькую, наполовину истлевшую, с длинными почерневшими ногтями. Выкручивалась, пальцы растопыривала, вырваться пыталась. Живая. Вернее мертвая. Видать, упыря тут захоронили разорванного. Не смогла удержаться и провела перепачканным пальцем по своду стопы. Пятка задергалась, пальцы сердито растопырила. Не молодой, видать, упырь был. Косточки щелкали, как у козы.

— Вита! Брось ты эту гадость! Смотри, луна уже через облака проглядывает! Надо искать последние компоненты и уходить!

— Надо!

Но Пятка мне понравилась. Положила ее на землю, а она так бодренько щелк-щелк-щелк и поползла прочь, как гусеница.

Э, нет, милая! От меня так просто не уйдешь! И вообще, возьму-ка я тебя себе! Это же такой прикол! Девчонкам-зазнайкам из группы подложу. Вот визгу-то будет!

Снова поймала отчаянно сопротивляющуюся Пятку и развернулась к остальным.

В этот миг зажегся свет, такой яркий, что моментально ослепил глаза,

привыкшие к тьме. Жмурюсь, щурюсь, ничего не понимаю. Девчонки тоже с писком-визгом побросали лопаты да повскакивали.

— Так, так, так, — раздался голос, от которого мурашки по спине. Глава охраны магической академии, собственной персоной. Он как ищейка, вечно знает когда и где надо появиться. Думали с помощью ведьмовского зеркала его обойти — и то не вышло, — и кто же это у нас тут?

Глаза более — менее привыкли к свету, и я смогла рассмотреть Анмара, с сияющий пульсаром на раскрытой ладони. Рядом с ним старого хранителя врат Битрея, от которого вечно несло перегаром. Чуть поодаль стояла мадам Кьянти — декан ведьмовского факультета. Высокая, затянутае во все черное, чертовски красивая женщина. Истинная ведьма. А с ней… Кайтас меня разрази — Мисс Миолла. Куратор моего курса. Только этого не хватало.

Она стрельнула по мне своими бледными глазенками, так будто испепелить хотела. А я что? Я стою, руки вверх, в одной из них сжимаю Пятку, упорно пытающуюся дотянуться своим корявым пальцем до моего носа.

— Мисс Хессаль с ведьмовского факультета. Второй год обучения, — начал перечислять Анмар, переводя взгляд с одной подруги на другую. Хеска смущенно опустила глаза и сжалась, — мисс Винизетта, мисс Бланкара и мисс Кокория. Все ведьмы.

Я съежилась, стараясь стать как можно меньше, а лучше вообще превратиться в невидимку, в надежде, что он меня проигнорирует. Да куда там! Моя персона его заинтересовала больше всех.

— А это у нас кто? — с издевкой протянул он, — никак Аравита! С факультета фей! Вот это сюрприз! Я еще могу понять, что делают юные ведьмочки ночью на кладбище. Но вот фея! Это что-то новенькое.

Мисс Миолла смерила меня таким взглядом, что захотелось провалиться сквозь землю. Одними губами беззвучно произнесла "позорище!", и кивнула сердито, обещая мне большие проблемы. Зато мадам Кьянти ободряюще улыбнулась, подмигнула и показала большой палец. Ее эта ситуация откровенно забавляла. Ведьма, что с нее взять.

— Что можете сказать в свое оправдание, ведьмочки? … И феечки? — снова выразительный взгляд в мою сторону.

Мы молча смотрели себе под ноги, прикидывая какие неприятности нам грозят за проникновение на запретное кладбище.

И только неугомонная Пятка, будь она неладна, вытанцовывала у меня в руках. То кривую фигу сложит, то обвиняюще укажет на меня пальцем. По-моему, она пыталась жаловаться на то, что я ее поймала.

— А в ответ тишина, — насмешливо протянул Анмар.

Врет! В ответ раздавалось бойкое «щелк, щелк, щелк».

Миолла, закатив глаза, отвернулась, чтобы не видеть мою глубоко противную ей физиономию.

— Ну что, красивые? Отправляемся к ректору? За разбором полетов?

Пригорюнившись, побросали лопаты и пошли следом за дежурными, уличившими нас в нарушении правил Академии.

Пятка в очередной раз попыталась взбрыкнуть, но я засунула ее в глубокий карман своего балахона и придавила, несмотря на сердитое щелканье. Хоть какая-то компенсация!

Эх, а я уже размечталась, как опробую приворотное зелье, как меня все будут любить, почитать, да что уж мелочиться — боготворить!