Экзорцист: Проклятый металл. Жнец. Мор. Осквернитель
Шрифт:
– А что такое?
– Ополченцы из Вельма под его командование, – вытащил писарь из саквояжа листок со списком.
– Арбалетчиков на крышу, остальных на баррикады, – приказал офицер, и сержант бросился исполнять распоряжение.
А Карл остался на улице один. Нет, вокруг царила лихорадочная суета, бегали солдаты, кто-то выкрикивал приказы, но все это его никоим образом не касалось. Он свое дело сделал – оставалось только вернуться в порт, чтобы ночью покинуть осажденный город.
И неожиданно для самого себя Карл Вадер вслед за ополченцами кинулся в ближайший к пролому дом. Нет, он вовсе не собирался нарушать наказ господина
Когда Карл по скрипучей лестнице забрался на крышу, ополченцы уже разместились за наспех сколоченными из толстых досок щитами. Писарь присел неподалеку от сержанта, глянул на провал – и у него заколотилось сердце. Пыль улеглась, и там, в поле, вне досягаемости баллист Нильмары, выстраивались пехотинцы Ланса. Ровные ряды, овалы щитов, белые знамена с хищно изогнувшимся красным крылатым змеем.
Донесся далекий рокот барабанов, и пехота Ланса, не теряя стройности рядов, пошла на приступ. И тут Карл не поверил своим глазам – чем ближе к крепостным стенам подбирались шеренги противника, тем сильнее укутывало их облако непонятно откуда взявшегося тумана.
– Колдовство! – сплюнул кто-то из ополченцев. – И стену колдовством погубили…
– Почему они не стреляют? – с надеждой поглядел на крепостные башни другой.
Сержант недовольно шикнул, и парни моментально заткнулись. Полностью укутавшее еретиков молочной пеленой облако уже достигло провала, но до сих пор ни расчеты баллист, ни стрелки на крышах не получили приказа открыть стрельбу. Вот туман добрался до стены их дома, начал подниматься к окнам второго этажа, и по спине Карла будто провели призрачной ладонью. От охватившего парня ужаса на затылке зашевелились волосы, захотелось все бросить и бежать, бежать отсюда без оглядки. Писарь невольно даже подался назад, но тут зазвонили колокола на башне расположенного неподалеку молельного дома. А потом еще одного, и еще, и еще…
И от разнесшегося над городом перезвона туман вздрогнул и начал развеиваться, будто напуганная костром ночная темень. Наваждение схлынуло, кто-то затянул молитвенные песнопения во славу всех Святых, а уже буквально через пару ударов сердца стали видны перебирающиеся через завалы пехотинцы Ланса.
– Стреляй! – заорал сержант, и ополченцы дали первый, самый слаженный залп. Тем не менее мало кто смог похвастаться удачным попаданием – большинство болтов или улетело в «молоко», или засело в щитах успевших прикрыться солдат.
В следующий миг разрядили свои арбалеты занявшие крышу соседнего дома горожане, а потом по врагу ударили спрятанные во дворах катапульты и затащенные на баррикады скорпионы. Вдребезги разлетелся, обдав солдат противника горючей смесью, глиняный сосуд; здоровенный камень раздробил голень не успевшему отпрыгнуть пехотинцу, а потом, отскочив, сшиб с ног еще одного. Стрелы и болты полетели со всех сторон, и еретики начали нести потери.
Не в силах заставить себя высунуться из-за дощатого щита, Карл Вадер со смесью ужаса и восхищения наблюдал, как отступают угодившие в западню латники, но тут в крышу соседнего здания врезался
– Смотрите! – заорал кто-то из ополченцев, тыча пальцем в фигуру латника, который спокойно прошел по луже горящей смолы и вскинул руки к небу.
Закружившийся вокруг него пыльный вихрь разметал в разные стороны стрелы и арбалетные болты, а потом меж ладоней странного пехотинца и вовсе заискрился ослепительно-белый шар. И не просто заискрился – вырвавшиеся из рукотворного подобия солнца ветвистые молнии сияющими плетьми стеганули по ближайшей баррикаде и раскидали в разные стороны застигнутых врасплох солдат Нильмары.
Впрочем, замешательство защитников города продлилось недолго: выпущенная из скорпиона стрела сумела пробить пылевую завесу и пронзила латника насквозь. Искрившийся шар мигнул и развеялся, но радостные крики моментально смолкли, когда устоявший на ногах еретик тряхнул запястьями, и тут же – будто повинуясь его воле, – вспыхнул верхний этаж еще одного занятого стрелками дома.
– Уходим, быстро! – заорал на ополченцев сержант, получивший от запыхавшегося вестового приказ отступать.
Теперь по солдатам Ланса стреляли лишь катапульты; густой чад зажигательной смеси почти полностью затянул пролом, и, к немалой радости защитников города, пехотинцы противника никак не решались ступить в огонь.
– Уходим!
Сержант начал тычками в спину подгонять и без того спешивших к чердачному люку ополченцев; а Карл Вадер вдруг понял, что за все это время так ни разу и не выстрелил. Ни разу не выстрелил по врагу. Просто сжался в комок и сидел, наблюдая, как сражаются другие.
Писарь перевел взгляд на темное острие прилаженного на арбалет болта и привстал над дощатым щитом. Упер оружие в неошкуренную доску и, почти не целясь, выстрелил в шагавшего к баррикадам еретика, все так же укрытого постепенно набиравшим силу пыльным смерчем.
Мгновенье спустя неуязвимый латник повалился на брусчатку, и Карл готов был поклясться всеми Святыми, что это именно выпущенный им болт сбил солдата с ног. Готов был – но от изумления не сумел выдавить из себя ни слова. Ну а когда потерявший терпение сержант ухватил паренька за ворот куртки и поволок его к чердачному окну, стало уже не до того…
Глава 2
Темный сотник. Кельм и Нильмара
День удачен для воров и ворон.
От зари до зари
Город, подожженный с разных сторон,
Очень ярко горит.
Месяц Святого Иоанна Грамотея
На опоясывающих Кельм крепостных стенах царила суета. Поспешно занимали свои места солдаты гарнизона и ополченцы, дюжие парни крутили вороты катапульт, баллист и стрелометов. Мальчишки разжигали костры под чанами со смолой и маслом, юноши постарше тащили в башни вязанки стрел и корзины с булыжниками.
А над всей этой суетой возвышался выстроенный на вершине холма замок с гордо реявшими по ветру красно-черными знаменами. Пока еще – гордо. Шансов выстоять против осадивших город войск Ланса у защитников было немного. А некоторые так и вовсе небезосновательно полагали, что их нет вообще.