Ел я ваших демонов на завтрак! Том 2
Шрифт:
Я улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ.
Сразу стало тепло. А Изуми сказала:
— В этом году птички тори рано прилетели. Наверное, зима будет ранняя.
Зима… Первой реакцией была ностальгия по заснеженным равнинам и деревьям в инее. Но потом в голову ударило: зима! А мои тёплые вещи в комнате Кинпатсу. Как и оружие!
А потом я вспомнил, как мы ещё в форпосте отправлялись в академию магии.
«Домашние» все были с баулами. Значит, у них тоже есть тёплые вещи. И эти вещи тоже в общежитии. А у тех, кто
К тем проблемам, которые у нас уже были добавилась ещё одна. Глобальная. Потому что в общежитие за вещами мы пойти не сможем.
Или сможем?
На ярких птичек теперь я смотрел совсем по-другому — как на предвестников грядущих проблем.
Ни Райко, ни других я больше не слушал. Я думал о том, как организовать вылазку в общежитие за вещами. А ещё о том, как мы тут разместимся?
Стало смешно. В тот момент, когда мы в первый раз пришли сюда и увидели, как исследуют магию некоторых наших одноклассников, мне даже в голову не могло прийти, что я всерьёз буду думать о том, как разместиться в лаборатории.
Параллельно с этим я думал о том, что нужно помочь родителям Кизаму. Потому как в беду они попали из-за меня — именно я виноват, что клан Такаги угрожает им.
Знал ли отец об этом? Думаю, знал. И ни слова не сказал мне, сделал всё, чтобы защитить.
А вот я был эгоистом! Думал только о себе! Непростительная ошибка, которая может стоить жизни людям, ставшим мне близкими.
И чтобы исправить её, мне нужно отправиться домой — отсюда я ничего не смогу сделать.
Но и людей тут я бросить не могу — неожиданно для себя я стал их лидером. Они с надеждой смотрели на меня, я не мог их подвести.
Я снова глянул в окно и увидел, как кустарник расступается, пропуская парней из дисциплинарного комитета — тех же, которые забирали ниндзя.
Интересно, почему допрашивать нас они идут вчетвером? Решили действовать параллельно, чтобы было быстрее? Или готовы к тому, что кто-то из нас окажется пособником ниндзя?
Птички, едва парни приблизились к ним, прыснули в разные стороны, облетели их по широкой дуге и сели на ветки кустарника поодаль. Теперь наблюдать за ними стало неудобно, и я повернулся к двери, ожидая, когда войдут представители местной власти.
Ждать пришлось недолго. Дверь открылась и все четверо вошли в аудиторию. И не просто вошли, а сходу разошлись по всем четырём углам — быстро, как при спецоперации.
Мы только глазами хлопали, видя это.
Лишь Райко попытался протестовать, но даже сказать ничего не смог. Четвёртый взмахом руки заткнул его.
А потом я почувствовал, как меня накрывает чем-то плотным, густым, вязким.
— Да вашу ж мать! — я вскочил и грохнул по столу кулаком. — Что, нельзя спросить по-человечески?!
Парни из дисциплинарного комитета удивились, но быстро оправились и тут же подняли руки. И давление на
В тот момент, когда я готов был швырнуть стулом в ближайшего представителя власти, дверь открылась и в аудиторию вошла Оринэ-сэнсэй.
Нет, она не вошла. Влетела. Словно разъярённая львица.
— По какому праву, — рявкнула она, — вы используете в моей лаборатории силовые поля?! Вам напомнить над чем мы работаем?
— Оринэ-сэнсэй… — попытался остановить её тот, что был ближе к двери — тот, который говорил, что они вернутся с допросом. Видимо, старший в этой четвёрке.
— Вон! — заорала малышка Оринэ.
Заорала так, что стёкла в окнах зазвенели.
Не хотел бы я сейчас оказаться на месте этих парней.
— Мы должны допросить… — старший сделал ещё одну попытку.
Оринэ-сэнсэй подскочила к нему и прямо в лицо прошипела:
— Если ваши силовые поля нарушат работу моей установки, объясняться с императором, да будут благословенны его дни, вы будете сами!
Парень ещё несколько минут смотрел на Оринэ, но потом плечи его опустились.
В следующее мгновение давление исчезло и дышать стало легче.
— Оринэ-сэнэсй, — сказал парень. — Простите нас. Мы были слишком самонадеянны.
И он согнулся перед ней в поклоне. И остальные трое тоже поклонились.
— Покиньте учебную аудиторию! — приказала Оринэ.
Блин! Я любовался ей! Такая сила духа! Пришла и махом выстроила дисциплинарный комитет.
Ан, нет! Не выстроила!
Уходить парни не спешили. Главный снова поклонился и сказал:
— Простите нас, Оринэ-сэнсэй. Мы не можем уйти. У нас приказ ректора академии. У нас чрезвычайная ситуация. Мы должны допросить всех, кто находится в этой аудитории.
Оринэ немного помолчала, рассматривая представителей власти, как червей, недостойных её внимания. А потом разрешила:
— Допрашивайте! Только без применения силовых полей.
Парней её взгляд не смутил абсолютно.
— Разрешите использовать чары слепоты и глухоты, чтобы учащиеся не слышали, что говорят их товарищи? — попросил старший.
Я видел, что Оринэ не хочет разрешать. И так же видел, что выбора у неё нет. Как бы она ни хотела разнести тут всё к чёртовой матери, а ей придётся подчиниться.
И она подчинилась. Но так, как будто это было её собственное решение:
— Я разрешаю вам использовать чары глухоты и слепоты. Но без силовых полей, — с высокомерным презрением сказала она. А потом повернулась спиной и, словно королева, прошествовала за учительский стол и села на стул, освобождённый подскочившим Райко.
Было ясно, что малышка играет с огнём. Потому что скорее всего чары применят и к ней. И она это прекрасно понимала. А если учесть, что во время инцидента её не было в аудитории, и она не знает, о чём мы с Райко решили умолчать, то ей грозят неприятности.