Эластичность. Гибкое мышление в эпоху перемен
Шрифт:
Законы мышления
Над неизменными поведенческими программами находится мышление следующей категории – аналитическое. Мы привыкли восхищаться им как объективным, не оттененным искажениями чувств человеческих, а следовательно – близким к точному. Но пусть многие и воспевают аналитическое мышление за его свободу от чувств, его можно и покритиковать за то, что оно не вдохновлено чувством – в отличие от эластичного.
Относительная недостаточность эмоциональной составляющей – одна из причин, почему аналитическое мышление проще эластичного, и в его устройстве легче разобраться. Первый современный подход к пониманию природы аналитического мышления произошел больше полутора веков назад, в 1851 году, когда декан факультета в Королевском
…существуют ли применительно к нашим умственным способностям подобные общие законы, какие необходимы в науке… Отвечу – да, это возможно, и они [законы разума] составляют истинную основу математики. Я веду речь не о математике одних лишь чисел и количеств, а о математике в более широком и, как мне кажется, истинном смысле: как о едином мышлении, выраженном в символических формах [37] .
Через три года тот декан, математик Джордж Буль, опубликовал более подробное рассуждение в книге под названием «Исследование законов мышления».
37
George Boole, The Claims of Science, т. 15 (Оксфорд, Великобритания: Oxford University Press, 1851), 15–16.
По мысли Буля, логическое мышление сводится к набору правил, сопоставимых с алгебраическими. Полного успеха в выполнении обещанного на обложке книги он не достиг, но все равно создал способ выражения простых мыслей или утверждений, позволяющий записывать их как уравнения, а этими уравнениями можно оперировать и комбинировать их, так же, как сложение и умножение позволяют нам составлять численные уравнения и оперировать ими.
Значимость работ Буля возросла через сотню лет после его кончины – с изобретением цифровых компьютеров, которые на заре их существования именовались «думающими машинами». Нынешние компьютеры – по сути, воплощенная в микросхемах Булева алгебра, где так называемые логические элементы способны проделывать миллиарды логических операций в секунду, одну за другой.
Булево провидение не ограничилось математикой: в 1830-е он стал руководителем организации, ратовавшей за разумные законодательно закрепленные пределы рабочих часов, а также поучаствовал в основании центра реабилитации заблудших женщин. Буль умер поздней осенью 1864 года. Смерть забрала его после того, как он предпринял долгую прогулку под проливным дождем, вымок до нитки, затем прочел лекцию, а потом отправился домой – тоже под дождем. Добравшись к себе, Буль слег с жаром. Его жена, подчиняясь предписаниям гомеопатии, взялась выливать на него ведрами холодную воду [38] . Через две недели Буль умер от воспаления легких.
38
Stephen Hawking, God Created the Integers (Филадельфия: Running Press, 2005), 669–675.
Примерно в то же время, когда Буль изобретал математику мышления, его соотечественник англичанин Чарлз Бэббидж пытался построить машину, чтобы это самое мышление воплотить. Машину Бэббиджа предстояло собрать из тысяч цилиндров, причудливо спаренных посредством затейливых систем шестеренок. С этой своей «аналитической машиной» он провозился не одно десятилетие, приступив в 1830-е, но из-за ее сложности и дороговизны Бэббидж работу так и не завершил. Умер в 1871 году, ужасно разочарованный.
Бэббидж представлял себе эту машину состоящей из четырех компонентов. Ввод осуществлялся посредством перфорированных карт, с помощью которых машине предоставлялись данные, а также объяснение, как с этими данными обращаться, – ныне мы именуем это компьютерной программой. Складом Бэббидж называл память машины, аналогичную современному жесткому диску
В общем и целом, машина Бэббиджа воплощала почти все ключевые принципы современного цифрового компьютера и – на поверхностном уровне – предлагала новую систему понимания того, как работает наш ум. У человеческого ума тоже есть модуль ввода (наши органы чувств), рабочая ячейка для манипуляций данными – или «обдумывания» (кора головного мозга), а также краткосрочная память, где мы держим мысли и слова, которые в текущий момент обдумываем, и долгосрочная память – для знаний и типовых операций.
Подруга Бэббиджа, математик леди Ада Лавлейс, дочка лорда Байрона и его жены Энн Изабеллы Ноэл, писала, что аналитическая машина «ткет алгебраические узоры, наподобие того, как станок Жаккара ткет узоры из цветов и листьев» [39] . Сравнение наглядное, пусть и несколько поспешное: машину свою Бэббидж еще не построил. Но леди Лавлейс по крайней мере ценила попытку – возможно, даже больше, чем сам Бэббидж [40] . Он-то мечтал, что его машина будет уметь играть в шахматы, а Лавлейс видела в ней механизированный разум, прибор, который однажды сможет «создавать искусно сделанные научные музыкальные композиции любой сложности и длины».
39
Douglas Hofstadter, Go#del, Escher, Bach (Нью-Йорк: Vintage, 1979), 25. [Здесь и ниже цит. по рус. изд.: Дуглас Хофштадтер, «Гёдель, Эшер, Бах: эта бесконечная гирлянда» / Пер. М. Эскиной. Жозеф Мари Жаккар (1752–1834) – французский изобретатель ткацкого станка для узорчатых материй. – Примеч. перев.]
40
Margaret A. Boden, The Creative Mind: Myths and Mechanisms (Лондон: Routledge, 2004), 16.
В ту пору никто не усматривал заметной разницы между партией в шахматы, сыгранной от начала и до конца, и сочинением новой симфонии с чистого листа. С сегодняшней же точки зрения разница колоссальна. Первое производится линейным приложением правил и логики, Булевых законов мышления. Второе же требует большего, а именно – способности производить новые оригинальные мысли. Первое можно свести к алгоритмам, а вот второе (как нам предстоит убедиться), если попробовать свести его к алгоритмам, успехом не увенчивается. Привычные компьютеры с первым справляются лучше любого человека, а на второе толком не способны вообще. В этом и есть ключ к различию между аналитической мыслью и большей мощью мышления эластичного. Все верно: аналитический подход, перед которым мы на Западе преклоняемся начиная с Эпохи просвещения, – мелкий божок, тогда как Зевс человеческой мысли – эластичное мышление. В конце концов, логическая мысль способна определять, как нам эффективнее всего добраться от дома до бакалеи, а вот автомобиль нам подарило эластичное мышление.
Неалгоритмический эластичный мозг
В 1950-е многие первопроходцы информатики считали, что, если собрать вместе выдающихся экспертов своего дела, они придумают компьютер, чей «искусственный» интеллект сможет посоперничать с человеческой мыслью. Не различая аналитическое и эластичное мышление, они, подобно леди Лавлейс, рассматривали мозг человека как биологическую версию изобретаемых ими приборов. На такое вот экспертное собрание были получены деньги, и в 1956 году состоялся Дартмутский летний семинар по искусственному интеллекту, однако возложенных на него надежд он не оправдал.