Ельцин против Горбачева, Горбачев против Ельцина
Шрифт:
Абалкин. …Пакет предложений фактически разорван… Все это результат лоббизма теневиков…
Рыбаков. Неизвестно чего хотят авторы предложений. Нет системы. Неясны стимулы для производителей. Впечатление, как от чего-то разорванного, лоскутного…
Дубинин. В выдвинутых предложениях Гайдар видит единственный шанс выхода из кризиса. Какая-либо подготовительная работа не нужна…»
Тем не менее, как сказал Абалкин, открыто выступать не следует, – «на это обязательно получим обвинения в консерватизме, и будут сваливать вину на нас».
Несмотря на этот призыв, и открытых выступлений против реформ, и скрытого саботажа было более чем достаточно. А «свалили» всё в конечном итоге, разумеется, не
27 ноября был опубликован пятый и последний вариант проекта Союзного договора. В нем приводилась формула Союза, на которой настаивал Горбачев и которую 25 ноября отказались парафировать члены Госсовета: «Союз Суверенных Государств (ССГ) – конфедеративное демократическое государство».
Спустя несколько дней после заседания в Ново-Огареве, 28 ноября, Ельцин подписал Указ «О реорганизации центральных органов государственного управления РСФСР». Этим указом более семидесяти союзных министерств и ведомств были переведены под российскую юрисдикцию.
Можно ли сказать, что это был пик противоборства России и Центра, Ельцина и Горбачева? Да нет, пожалуй. Скорее, это уже были последние конвульсии обреченной, практически разрушенной системы.
УКРАИНА УХОДИТ ОКОНЧАТЕЛЬНО
Итак, 25 ноября в Ново-Огареве сработал «принцип домино»: Союзный договор отказалась подписывать Украина – из-за этого то же самое отказалась сделать и Россия – за Россией последовали и другие республики…
Какие аргументы все же были у Кравчука, демонстративно не явившегося на заключительное заседание в Ново-Огарево? 26 ноября «Известия» опубликовали интервью с председателем украинской Верховной Рады. Сама беседа происходила, естественно не 26-го. И даже, наверное, не 25-го, а раньше. То есть, разговаривая с корреспондентом, Кравчук еще не знает, что будет происходить на союзном Госсовете, какова будет позиция Горбачева, Ельцина…
Впрочем, позиция Горбачева ясна –до конца стоять за то, чтобы на территории бывшего Союза сохранялось единое государство. Но почему, спрашивает журналист, на подписание договора пошел Ельцин, – «его ведь не упрекнешь в особых симпатиях к Центру»? Имеется в виду: Ельцин пошел на подписание договора на предыдущем, предпоследнем заседании Госсовета, 14 ноября; собеседники опять-таки не знают, что 25-го Ельцин отказался подписывать договор. Кравчук:
– Ельцина понять можно. Он в какой-то мере отождествляет Россию с Союзом… Я думаю, Ельцин предполагает, что Россия и впредь должна оставаться центром, вокруг которого, как вокруг Солнца, будут вращаться остальные планеты, называемые государствами.
Как видим, здесь в чистом виде проявляется подозрение, что Ельцин стремится ликвидировать союзный Центр, чтобы на его месте в качестве Центра утвердить Россию. Такое подозрение в ту пору испытывала не только Украина, но и другие республики.
Впрочем, Кравчук оговаривается, что это всего лишь его личные предположения и что, возможно, он ошибается. После встреч с Борисом Николаевичем и «предельно откровенных»
Чем все же объяснить, что Украина столь упорно стремится к независимости, к настоящей независимости. Ответ Кравчука:
– Стремление быть хозяином на своей земле неистребимо. Везде! Оно по природе своей неистребимо, ибо заложено в генах человека. А у нас на все прочее накладывается еще и страшная практика тоталитарного режима, приведшего страну к катастрофе… [Люди] говорят: если бы у нас было свое государство, разве оно построило бы Чернобыльскую АЭС рядом с Киевом? Никогда! Оно, может, совершило бы другие ошибки, но не эту, непоправимую. И никогда бы не создало этого чудовищного монстра – моноструктуры промышленности, которую невозможно сдвинуть с мертвой точки. Выбрали до дна уголь… Фонды металлургической промышленности доведены до изнеможения… Почему так поступало государство? Потому что махнуло рукой на Донбасс, как в свое время на неперспективные деревни, и начало вкладывать средства на новые стройки, в данном случае на Череповец. А сейчас у нас кое-кто кричит – смотрите, как с нами Россия обошлась! Но дело ведь не в России, а в той чудовищной логике, которой руководствуется тоталитарный режим, это всепожирающее чудище, не знающее ни роду, ни племени, а потому не надо ни удивляться, ни ужасаться, когда народ той или иной республики говорит: все, хватит, мы будем строить свое государство. Это его выбор, его законное право. И политик, если он хочет отражать интересы народа, должен этому выбору подчиниться.
Попытки как-то все же уломать Украину продолжались. По воспоминаниям Кравчука, Горбачев периодически звонил ему и «упрямо убеждал»: Украина без Союза неминуемо погибнет, ей не под силу построить собственную экономику, а при развале Союза экономические связи неминуемо будут разорваны. Еще одна линия аргументации: «Что вы будете делать с ядерным оружием? Кнопка-то все равно в Москве!» Горбачев убеждал Кравчука и в том, что украинский референдум неминуемо провалится: ведь в марте более семидесяти процентов населения Украины проголосовало за Союз.
(Не знаю, действительно ли Горбачев верил, что украинский референдум повторит те же результаты, какие были на Всесоюзном референдуме в марте. Если верил, это была довольно наивная вера).
Такого рода убеждения делались не только приватно, телефонно, но и публично. Горбачев заявил, что если Украина полностью выйдет из Союза, - это, конечно, создаст для Союза большие проблемы, но для самой Украины это станет настоящей катастрофой. При этом Михаил Сергеевич не уставал придумывать какие-то сложные логические формулировки, призванные доказать, что настоящая независимость - это вовсе не то, что многие, - может быть, большинство, - понимают под независимостью, а нечто совсем другое. В интервью американскому журналу «Ю. С. ньюс энд Уорлд рипорт» он сказал, что, по его мнению, право на самоопределение должно осуществляться не через сепаратизм и отделение, а через «глубокое перераспределение власти, глубокую реформу Союза, переход от унитарного государства к действительному Союзу Суверенных Государств».
Со своей стороны, Ельцин, как сообщал тот же журнал, в частном порядке обратился к американскому президенту Джорджу Бушу с просьбой «сделать все возможное, чтобы предотвратить отделение Украины от Союза». Однако помощники Буша будто бы советовали своему шефу, напротив, помочь Украине в ее стремлении выйти из Союза, а желание Ельцина сохранить его объясняли тем, что он-де хочет, чтобы в конечном итоге в нем стали доминировать русские. Близкие сотрудники Буша обращали его внимание также на концентрацию советских воинских подразделений в ключевых районах Украины, в том числе и в Киеве, и выражали опасение, что Москва может применить силу для удержания Украины в своей орбите.