Ельцын в Аду
Шрифт:
За 16 лет брака Герда родила девять детей, твердо усвоив, что рейху нужны солдаты и солдатские матери. Образцовая жена! И как же муж к ней относился?! Он не устраивал приемов, не приглашал никого к себе, а сам ходил в гости без супруги, с ней и детьми обращался грубо. Герду подзывал свистом, как собаку. Детей бил. Они его боялись, радовались, когда он уезжал. И самое главное – он ей изменял! Сойдясь с актрисой Маньей Беренс, Мартин гордо сообщил об этом жене в письме от 21 января 1944 года. Ну-ка, Борман, процитируйте сами себя!
– «Я всегда считал Манью очень привлекательной, но никогда с ней не спал. Однако
– Фрау Борман, как Вы отреагировали на супружескую измену?
– озаботился Гитлер.
– «2 января 1944 года я ответила на письмо мужа пространным письмом. Я утверждала, что давно поняла: между моим мужем и Маньей, которая была частой гостьей в нашем доме, даже жила там, что-то происходит. К Беренс я испытывала самые теплые чувства, дети к ней тоже прекрасно относились, ведь Манья – такая хорошая хозяйка! Нельзя, чтобы одинокие женщины не имели детей. Но в случае с Беренс, написала я супругу, все будет в порядке, я тебя знаю»...
– Какой пикантный многозначительный намек!
– восхитился философ.
– Не перебивайте даму, герр Ницше!
– остановил его восторги фюрер.
– Что было дальше, фрау Борман?
– Дальше я изложила супругу свои «обширные планы, как бы конструируя образец для будущих семейных отношений не только моих с Мартином, но и других идеологически выдержанных супружеских пар. Чтоб половая жизнь Мартина не прерывалась, я предложила такой план: я и Манья будем попеременно беременеть – один год беременна я, на другой год – Манья.
Я считаю, что каждый здоровый мужчина хороших кровей должен получить возможность состоять в браке с двумя или тремя женщинами. И второй и третий браки следует приравнять к первому, «основному». Государство обязано признавать их и создавать такие же условия второй и третьей жене, как и первой. Что касается Беренс, то я с радостью буду нянчить ее с Мартином детей и с неменьшей радостью предоставлю ее заботам своих детей. Я составила даже соответствующую официальную бумагу (образец), которую должны подписывать оба супруга: «Я, имярек, с согласия моей жены, имярек, желаю заключить чрезвычайный гражданский брак». Для себя я тоже составила официальную бумагу следующего содержания: «Я, Герда Борман, урожденная Бух, согласна с намерением моего мужа вступить в гражданский брак с М...».
– Это не нордический, а какой-то мусульманский брак!
– с отвращением фыркнул рейхсфюрер СС.
– Гиммлер, Вам как профессиональному аграрию не мешало бы вспомнить сельскую мудрость: «Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала!» - окрысился партайгеноссе Борман.
– Это Вы превратили СС в вертеп разврата – нечто среднее между инкубатором и борделем! Я имею ввиду так называемое учреждение «Лебенсборн» («Источник жизни»), где незамужние немки рожали детей от эсэсовцев «чистых кровей» для улучшения породы. И семейную жизнь Вы себе такую же устроили.
– Ваша жена Маргарет осталась хозяйкой в доме, но
– Узнав, что у Гиммлера есть любовница, я страшно удивилась, как это он осмелился, - призналась супруга вождя фашистской молодежи фон Шираха Генриетта, близкая знакомая фюрера.
– Ведь жена Гиммлера страшно его третировала!
– И кто же стал избранницей?
– заинтересовался Ницше. Борман удовлетворил его любопытство:
– Скромная учительница физкультуры, которую все в окружении рейхсфюрера СС звали «Хезхен» - «Зайчонок». Гиммлер купил Зайчонку квартиру, так сказать, вырыл норку. И попросил для этой цели из партийной кассы у меня 200 тысяч марок! Не так уж и много по сравнению с тратами Геринга и Геббельса, конечно. Но Генрих у нас по натуре – скромняга. Его не слишком интересуют женщины, он не развратник, как Гейдрих, и не пьяница, как Лей, начальник «Трудового фронта»», ибо страдал от спазмов в желудке, от которых врач Керстен лечил его массажами и снадобьями. Да и роскошь, как таковая, в отличие от Геринга, не прельщала его. Гиммлер жаждал одного – неограниченной власти.
– Да кто ж из нас ее не алчет?!
– хором сказали вынужденную правду все присутствующие включая ЕБН, исключая Ницше.
– Ну, ладно, признаю, на земле я погуливал немного, - взял слово Ельцин.
– Но сравнивать меня с Герингом несправедливо! Я тоже роскошествовал, но не так!
– Мы жировали, урывая от достатков нации, ведь немецкия экономика до начала войны была на подъеме! А Вы воровали у постоянно нищавшего под Вашим руководством народа, отнимали последние копейки у бедняков!
– вынес обвинение Гитлер.
– Ложь!
– На ремонт московского Кремля Вы потратили сотни миллионов долларов. Только мебель для 1-го президентского корпуса обошлась в 90 миллионов, как говорят в России, «зеленых».
– Такие средства только на шкафы и стулья?! Я посрамлен! Как же я не додумался!
– опечалился жирный Герман.
– В стране кризис, бюджетники годами не получают зарплату, а президент России не может обойтись без кресел ценою в миллион долларов! И Вы утверждаете, что в этом отношении лучше Геринга, и обвиняете меня в клевете?!
– выразил недоумение вождь Третьего рейха.
– Вы - мот! Да и другие худшие качества моих сподвижников унаследовали! Рем и его клика заказывали в свою берлинскую штаб-квартиру кучу деликатесов. Я, вегетарианец и трезвенник, такое гурманство презирал и говорил про них: «Нет, это никакие не революционеры! Для них наша революция слишком пресная!» То же самое могу сказать о Вас!
Я всегда проповедовал скромность в еде и ратовал за сыроядение. Подтвердите, Шпеер, что я делал это с большим тактом и юмором!
– Ага, конечно!
– как бы согласился министр вооружений.
– « Гитлер был очень доволен своей личной поварихой, высоко оценивал ее умение готовить вегетарианские блюда и часто предлагал мне отведать одно из них. Он очень боялся прибавить в весе: « Ни в коем случае! Вы только представьте меня с брюшком. Это было бы концом моей политической карьеры!» Если он чувствовал, что не может противостоять искушению, то вызывал ординарца: «Заберите, пожалуйста, тарелку, эта еда уж больно хороша на вкус». Гитлер позволял себе поиздеваться над теми, кто ел мясо...