Ельцын в Аду
Шрифт:
...Я доказываю такую вещь: Ленин обворовал эсеров. ...Они п-приняли на крестьянском съезде постановление о земле, не совсем правильное, но, в основном, против помещиков. Ленин в-взял его на свое вооружение. И п-победил этим в Октябрьской революции.
Меньшевики все время доказывали, какие т-торговые отношения должны быть. Ленин критиковал их: вы контрреволюционеры, сволочи, враги рабочего класса, а потом ввел в 1921 году нэп. Опять обобрал м-меньшевиков... Некоторые тогда говорили: вот, п-пошли к капитализму, все сдаем! За что б-боролись? Такие были н-настроения. Некоторые уходили из п-партии. Не понимали, думали: все п-пропало, уступили, пошли к
Теперь, товарищ Сатана, о Ваших выпадах против р-руководства нашей партии. Это – очень вредная п-политика, мешающая нашему общему делу. Ленин учит, «что сейчас направление нашей политики определяет не масса членов партии, а тончайший слой старой нашей п-партийной гвардии. Если там появится р-раскол, все погибнет. Поэтому надо б-беречь всеми силами единство этого слоя, который имеет громадный, безраздельный авторитет в народе. Этим авторитетом, г-говорит он, определяется политика партии. Если начнется р-раскол, мы ничего не удержим». Поэтому от имени членов нашего Политбюро п-призываю Вас прекратить раскольническую деятельность.
– Глянь, яйца курицу учат, - иронически заявил Повелитель мух.
За «каменную жопу», как он любовно окрестил усидчивого Молотова, вступился Старик (партийное прозвище Ульянова). Не говоря лично о Дьяволе, он обрушился на его Канцелярию в своей обычной манере: ругался и сыпал на собеседника свои любимые выражения «дубовые головы», «умственные недоноски», «митрофаны», - словом, оперировал целым набором оскорблений. Особенно ему не нравилось, что Люцифер отказался приказать, чтобы Адское Управление Делами согласовывало свои действия в коммунистической зоне с партийным и государственным руководством Второго СССР.
– «Да что же это, мил» злой дух, - возбужденно говорил он, - «неужели Вы стоите в государственных делах за бюрократическую систему, за канцелярскую тайну и прочие благоглупости? Вас, очевидно, тоже охватывает, по выражению Достоевского, «административный восторг». Как Вы не понимаете, что мне нужно знать все, что делается» Вашей Канцелярией у нас в зоне?
– Мои черти-бюрократы действуют по моим указаниям...
– «Ха-ха-ха!
– с досадой отвечал Ильич, - это значит «прокуль профани!» («полный профан», в переводе с французского), так? А сами вы в тиши канцелярий будете вершить ваше великое дело, господа мои хорошие, бюрократы прореволюционной формации, а там, глядишь, вдруг и облагодетельствуете нас грешных каким-нибудь мероприятием вроде салтыковского помпадура». Это – персонаж сатиры Салтыкова-Щедрина «Помпадуры и помпадурши», если Вы вдруг забыли...
– Давай от теории ближе к делу, - прервал его Сатана.
– Когда ты планируешь начать свою революцию в аду?
– «Самая трудная задача при крутых переходах и изменениях общественной жизни – это задача учесть своеобразие всякого перехода... Марксист в учете момента должен исходить не из возможного, а из действительного, ... об исторических событиях надо судить по движениям масс и классов, а не по поведению и заявлениям политических деятелей... Революции не делаются по заказу, не приурочиваются к тому или другому моменту, а созревают в процессе исторического развития и разражаются в момент, обусловленный комплексом целого ряда внутренних и внешних причин... Переворот может назреть, а силы у революционных творцов этого переворота может оказаться недостаточно для его совершения, -
– Я правильно тебя понял – большевики намерены гнить еще с десяток-другой лет?
– Не мы, а Ваше реакционное адское общество!
– Ну, тогда погнием!
– Как же так, Владимир Ильич, - заныл Жданов, - на что Вы нас обрекаете?
– «Не хныкать, товарищи, мы непременно победим, потому что мы правы!» Мы все равно будем бороться! Вспомните, что я сказал, садясь в опломбированный вагон для поездки через Германию: «Мы должны во что бы то ни стало ехать, хотя бы через ад». Вот мы и едем через ад! Не забывайте главные слова нашего партийного гимна: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья...»
– А зачем?
– успел вставить Ницше.
– Не ошибаешься ли ты, Ильич? Мне сдается, что ставка на межмировую войну - это «остров Утопия», только в колоссальном размере, - возразил лукавый.
– «Никакого «острова Утопии» здесь нет, - резко ответил Ленин тоном очень властным.
– Дело идет о создании коммунистического государства. Отныне Россия будет первым государством с осуществленным в ней коммунистическим строем... Я люблю повторять: «Сделано неплохо, но может быть сделано лучше...» А, Вы пожимаете плечами! Ну, так вот, удивляйтесь еще больше! Дело не в России, на нее, господа хорошие, мне наплевать, - это только этап, через который мы проходим к мировой революции...». А потом и к революции на Небе и в аду...
Сатана сардонически улыбнулся. Ильич скосил на повелителя преисподней свои узенькие маленькие глаза монгольского типа с горевшим в них злым ироническим огоньком и сказал:
– «Вы улыбаетесь! Дескать, все это – бесплодные фантазии. Я знаю все, что Вы можете сказать, знаю весь арсенал тех трафаретных, избитых... в сущности, буржуазно-меньшевистских ненужностей, от которых Вы не в силах отойти даже на расстояние куриного носа... Вы торжествуете, Вы думаете, что вот, наконец-то Вам ясна закулисная сторона в наших стремлениях сохранить единство партии, ее цельность и проводить в ней железную дисциплину!.. Ну, мне плевать на Ваши сардоническую улыбку и прочее, просто наплевать...»
– Вот что, Ульянов, - не выдержал, наконец, владыка пекла, - молчи, я не хочу больше разговаривать с тобой... Мне это скучно и надоело, и вообще будем считать вопрос конченым. Я удовлетворен и притом вполне всеми твоими пояснениями, теперь мне все ясно... Точка и довольно!
– «Да, но я неудовлетворен, - запальчиво бросил Ильич, - мне хочется знать, мне нужно знать, - подчеркнул он «мне», - что скрывается в этом Вашем саркастическом «удовлетворен и притом вполне», и Вы должны мне это пояснить, слышите! И вообще меня раздражает Ваш дипломатический или, вернее, парламентский тон!.. Говорите же, ругайтесь, возражайте!..»
– Я сказал «довольно», - ответил Сатана, - и ты более слова от меня не услышишь по этому поводу. Мне это надоело и вновь повторяю, мне теперь ясна ваша роль и ваша политика - от квалификации я воздерживаюсь... И давай беседовать на другие темы...
– На другие? Извольте! Зачем своим вмешательством и дурацкими действиями Вашей Канцелярии Вы мешаете нам вести идеологическую работу в наших советских народных массах? Ваши черти – слабаки против нас! Кто придумал термин «враги народа»?
– Вообще-то я, Максимилиан Робеспьер, вождь Великой французской революции!
– на мгновение в кабинете Сталина появился якобинец по прозвищу Неподкупный с головой под мышкой.