Эльдорадо – не награда
Шрифт:
– Обычная присказка всех изменщиц, – буркнул Попов.
– Может быть, дашь ей рассказать? – вступился за девицу неисправимый Рабинович. – Она, между прочим, ничуть не меньше тебя вынесла.
– Слушайте, вы хоть сейчас-то, когда знаете, кто она такая, может быть, не будете из-за нее ругаться? – предложил омоновец. Оба антагониста хотели что-то ему ответить, но вместо этого просто закрыли рты.
– Да, я плохая, – констатировала Тлала – будто в этом кто-то сомневался! – и рассказала довольно забавную историю. В смысле, такую сказочно-лживую, что можно было со смеху умереть. Впрочем, похоже, что Тлала врет, считал я один. Остальные слушали ее внимательно и были даже склонны
Идея заслать девушку к нам шпионкой принадлежала Эксмоэлю, который с самого начала не считал нас дураками и опасался, что мы можем что-то пронюхать и перестать играть по его сценарию. Кандидатуру Тлалы предложил уже Уицилопочтли, и эльф возражать не стал. Он не слишком хорошо еще знал персонажей мезоамериканского пантеона и лишь надеялся, что шпионка не подведет. Тлале сказали, что в Теночтитлан прибыли чужаки, замышляющие погубить этот мир, и попросили выведать у них, что они замышляют и как собираются действовать.
Дальше девица действовала сама. Сама придумала сценарий, выбрала время и место и сделала всё, чтобы мы ей поверили. Наврала, естественно, про вражду с Уицилопочтли, да и про всё остальное. Помните, я еще удивился, как смогла Тлала вычистить платье. Оказалось, она его не чистила. Богиня лишь смоталась к себе домой и взяла другое, хотя нам говорила, что Уицилопочтли дорогу на небеса ей закрыл. Да и вообще, единственной правдой, которую Тлала нам сказала, было ее желание увидеться с Кецалькоатлем. Девица собиралась узнать, как он к нам относится. Затем хотела поведать Пернатому Змею «страшную тайну» о наших истинных планах и уговорить тольтекского бога помочь Уицилопочтли с нами расправиться.
Однако, по словам богини, за время общения с нами она полностью изменила мнение о нас. Дескать, мы показали себя такими расхорошими, что поверить в наши злые умыслы она не могла. Она видела, что с ее миром действительно что-то происходит, но поскольку началось это задолго до нашего появления, то и в нашу виновность верила с трудом. И как утверждает Тлала, разговор с Лориэлем поставил всё на свои места. Она поняла, кто именно хочет зла Мезоамерике, и едва возвратившись в Теночтитлан, бросилась к Уицилопочтли и попыталась открыть ему глаза, надеясь заставить бога-ягуара порвать с Эксмоэлем. Сначала бог делал вид, что верит ей, и Тлала довольно многое ему рассказала, но затем Уицилопочтли поднял ее на смех, а там и вовсе обвинил в предательстве. Он наложил на нее какие-то чары, заставившие богиню потерять сознание, а сам исчез. А дальше всё было, как в тумане – жрецы, наркотик, жертвоприношение и бегство из города. Конечно, рассказывала она складно. Вот только нет у меня веры к человеку или даже богу, однажды предавшему меня. Может быть, просто воспитали меня так, но если кто-то одной рукой протягивает тебе лакомство, а другой тут же жестко бьет по носу, начинаешь задумываться, а стоит ли вообще брать пищу из рук чужаков! Тлала и была таким чужаком. Один раз, обманув наши ожидания, она спокойно могла поступать так же и далее. Тем более ей, как богине порока, и полагалось быть обманщицей, а никак не святой…
Ну, скажите мне, кто поручится, что ее появление в храме не было подстроено? Может быть, в жертву Тлалу никто и не собирался приносить? Может, Эксмоэль и Уицилопочтли считали, что мы в состоянии спасти Попова и избежать их ловушки, вот и послали девицу к нам в образе великомученицы, дабы вовремя и оперативно получать всю необходимую информацию о нас?.. Лично я не считал, что эти подозрения безосновательны, но, как это часто и бывает, оказался не понят. Мои менты, хоть и выглядели задумчивыми, явно склонялись к тому, чтобы принять рассказ девицы за чистую
– Я одного не пойму, почему ты не открылась нам сразу, после того как осознала свою ошибку? – поинтересовался мой наивный хозяин. – Многих неприятностей можно бы было избежать.
– Мне было стыдно, – потупив очи, прошептала богиня. – Я боялась, что, узнав правду о том, как я с вами оказалась, вы навеки лишите меня своего расположения и прогоните прочь, а я ведь полюбила вас всей душой. И тебя, Сеня, и Ванечку, который никакого внимания на меня не обращал, и даже ворчливого Андрюшу. Я к вам так привязалась, что мне было бы очень больно почувствовать на себе ваше презрение.
– Что скажешь, Кецалькоатль? – на секунду проявил благоразумие Рабинович.
– Скажу, что всё это точно в ее стиле, – щелкнул клювом Пернатый Змей. – Эта стервочка может кого угодно вокруг пальца обвести, но она легко влюбляется, а, полюбив кого-то, и сама готова на самые непредсказуемые поступки.
Мой Сеня удовлетворенно кивнул, а я чуть не поперхнулся. Ну, скажите, разве такое объяснение кого-то может удовлетворить? Да оно же абсолютно двусмысленное! Не сам ли Кецалькоатль заявлял, что Тлала и Уицилопочтли любовники? И не его ли любя, девица делает то, за что мои менты любому другому существу уже давно бы голову оторвали? А тут сидят, глазенками хлопают и слюни от жалости на пузо пускают. Тьфу! Смотреть тошно. И, обидевшись на друзей, я ушел на другой край поляны, чтобы ничего не видеть и не слышать.
Впрочем, зря старался. Хотя, повернувшись к сослуживцам спиной, видеть я их перестал, пространство, отделявшее нас друг от друга, было столь мало, что весь дальнейший разговор я слышал прекрасно. Смысла пересказывать его я не вижу, потому как говорить о слюнявости моих доблестных ментов мне просто противно. А для себя я решил, что ни днем, ни ночью больше глаз с девицы не спущу, чего бы мне это ни стоило. И если она попытается исчезнуть, чтобы вновь навлечь неприятности на наши головы, задержу ее любыми способами, хотя кусать самок, даже человеческих, всегда считал ниже своего достоинства.
– Ну, с этим всё понятно, – устав, наконец, говорить о злоключениях Тлалы, произнес Жомов. – С Эксмоэлем что делать будем?
– А что с ним делать? Убить его, гада, и всё! – безапелляционно заявил Попов, которого то ли остаточное действие наркотика, то ли присутствие богини греха и порока делало чрезвычайно агрессивным.
– Без проблем. Ты убивать и будешь, – разрешил мой хозяин. – Только его сначала найти нужно. А где? Опять в Теночтитлан возвращаться? Так еще неизвестно, будет ли от этого толк. Крутишься тут, как карась на сковородке, а этот летун перепончатокрылый, хам безмозглый и мелкотравчатый идиот Лориэль носа не кажет. Чтоб его тролль, зевая, случайно проглотил!
ХЛО-ОП!!!
– Ты кого идиотом назвал, ментяра поганый? – завопил наш маленький мерзавец, появляясь правее костра. Там, где сидел нейтральный Кецалькоатль. – Тебе твой длинный нос набок сдвинуть или ты сам его сломаешь, козел безмозглый?
– Ну, пошла бабка на базар! – хмыкнул Сеня. – Иди сюда и сдвинь мне нос набок, если не боишься крыльев лишиться. Будешь не летать, а бегать, пока на тебя кто-нибудь случайно не наступит.
Я уже не раз замечал, что стоит моему хозяину начать ругать Лориэля, как тот мгновенно появляется. Даже не знаю, с чем это связано, а маленький наглец, понятно, объяснять детали и раскрывать тайну не станет, но обычно такой метод срабатывал. Конечно, не всегда, поскольку и в работе эльфов часто перебои случаются, но в большинстве случаев Сенина ругань срабатывала лучше любого телефона. Вызов принимался, и эльф представал пред наши очи.