Эльдорадо
Шрифт:
Однажды Гек спросил его:
— Отец, а что будет двигать нашу ракету? Мне кажется, ты об этом еще не думал?
— Ты прав, сынок, — ответил смущенный Свен. — Об этом я как следует не думал. Но это пустяки. У меня есть книжки, где про это написано… Главное — это корпус, остальное пустяки, придумаем потом. А корпус ведь хорош, не так ли? К следующему году отделаем каюту, оборудуем кладовую для продуктов, ведь лететь нам долго, а потом уже подумаем насчет двигателей…
И снова наступила зима — свирепая жительница этой планеты, названия которой Свен не знал и не хотел знать. Лютый холод сковал окрестности, загнал в щели и норы все живое. Снегами завалило
Мясо и хлеб. Свет и тепло. Что еще нужно человеку?
Всю эту зиму Свен читал книги. Его занимала мысль о том, как сделать двигатели. Неизвестно, чем занимался Гек, но только в эту зиму его душу впервые тронул червь сомнения.
В селении любили его, хотя и появлялся он редко. Он был очень стеснителен и краснел при всяком вопросе, касающемся их с отцом дел. Однажды на улице он столкнулся лицом к лицу с капитаном Сплотом. Смутившись, Гек отступил в сторону и хотел пройти мимо, но капитан положил ему на плечо руку и сказал:
— Добрый день, Гек.
Геку ничего не оставалось, как ответить приветствием на приветствие.
— Добрый день, капитан Сплот, — пробормотал он, глядя себе под ноги.
— Я слышал, твой отец строит ракету? — спросил Сплот.
— Да, он строит ракету, — ответил Гек.
— И ты помогаешь ему?
— Да помогаю… когда у меня бывает свободное время.
— А часто ли у тебя бывает свободное время? — спросил капитан, не снимая руки с плеча Гека.
— Нет, не часто, — сказал Гек, поднимая глаза и глядя в неподвижное лицо капитана. — Отец все время занят, а я добываю пищу для нас обоих.
— Ты хороший сын своего отца, Гек. Но ты был бы еще лучшим сыном, если бы сумел убедить его бросить бессмысленное занятие и спуститься к нам. Мне, к сожалению, не удалось сделать это… — Он помолчал и, чуть тряхнув плечо Гека, опустил руку.
Гек после долго думал над его словами, а отцу об этой встрече говорить не стал. Свен все эти дни что-то вычерчивал на бумаге, которую раздобыл Гек. Отец давно уже испытывал нужду в писчих принадлежностях и поэтому очень обрадовался, когда в один прекрасный день обнаружил на полу возле своей лежанки стопку грубовато сработанной бумаги и пару корявых карандашей. Опять он сделал вид, что не знает, откуда это взялось. Гек только усмехнулся, глядя, как отец жадно вцепился в серые листы.
Она недешево досталась ему, эта бумага. Пробиться сквозь снежный завал к селению на самодельных лыжах — дело нешуточное. Гек ничего не сказал отцу о ране на плече, оставленной голодным барсом, внезапно бросившимся ему на плечи, когда он пробирался через лес. Хорошо, что под рукой оказался кинжал, подаренный в свое время одним заботливым жителем селения. Иначе не видать бы Свену ни бумаги, ни сына… Теперь пятнистая шкура барса покрывала пол хижины, а на вопрос отца, откуда она взялась, Гек хмыкнул и пожал плечами:
— Убил на охоте, откуда же еще?
Весну своего двадцатого года Гек встретил в состоянии сильной душевной неуравновешенности. Он вдруг отчетливо понял, что ненавидимая его отцом планета вовсе не ненавистна ему самому.
Запахи пробуждающейся природы будоражили ему душу. Нежная зелень дерева, полыхающая в чистом
В эти теплые весенние дни, когда пробуждалось и цвело все живое, Свен работал, как проклятый, забыв весь мир. Он не замечал ни чудесного весеннего солнца, плавящегося в томной голубизне неба, ни клейких молодых листочков, словно написанных свежайшей краской на голубом полотне. Он не слышал ни журчания ручья, ни блеяния коз. Не замечал он и мучений своего сына. Он работал. Работал на будущее, потому что по-прежнему не верил планете, на которой жил…
Она стояла совсем готовая, прекрасная, очень красивая ракета. Правда, кое-где на ее шершавом теле виднелись заплаты, но это были сущие пустяки. Корпус ракеты был окрашен в приятный стальной цвет. В верхней его части имелась небольшая дверца, а за этой дверцей находилась аккуратно сработанная каюта на двух человек. Имелся даже иллюминатор в борту, надежно закрытый толстым стеклом недурного качества. Это стекло являлось очень важной деталью ракеты. Без него Свен не мыслил своего корабля. Еще только возводя каркас, он часто задумывался над тем, где достать стекло для иллюминатора. И вот, кривя душой, он иногда вслух, как бы говоря сам с собой, вспоминал об этом стекле в присутствии Гека. И стекло появилось. Оно было только чуть-чуть, самую малость, неровно, но зато совершенно прозрачно и вполне подходило для иллюминатора… В общем, ракета получилась хоть и небольшая, но совсем как настоящая, и теперь мысли Свена были заняты проблемой двигателя. Все, что писалось, было слишком сложно. Свен искал решения попроще…
Однажды он заметил, что Гек — в отличие от прошлых лет — чаще отсутствует, чем бывает рядом. Это не понравилось Свену. Вечером он встретил сына, поднимающегося по тропке, и серьезно поговорил с ним.
— Тебе надо прекратить ходить туда, — сказал он в заключение. — Не дури, ждать осталось недолго.
Гек что-то буркнул в ответ и скрылся в хижине. В этот момент внизу, в долине, вдруг расцвел фонтан разноцветных огней. Они устремились ввысь, в темнеющее вечернее небо, и рассыпались сверкающим дождем. За первым залпом последовал второй, третий… Люди долины что-то праздновали.
Эти разноцветные ракеты, маленькие блошки, пародии на его большую ракету, смутили Свена. Они задели его самолюбие тем, что поднялись в воздух. Всю ночь он ворочался в своей постели, думая все о том же — как заставить ракету взлететь?
Наутро его ждал удар. Всегда поднимавшийся с первыми лучами солнца, он на этот раз проспал, а когда проснулся, лежанка Гека была пуста. Свен вышел наружу и увидел сына. Тот стоял, облокотившись о плетень, и задумчиво смотрел вдаль, в сторону селения. Услышав шаги отца, он повернулся. Его лицо не было похоже на лицо человека, безмятежно проспавшего ночь. Тень усталости и печали лежала на нем. Несколько секунд Гек смотрел отцу в глаза, словно колеблясь, потом, опустив голову, сказал:
— Отец, я не спал всю эту ночь, как не спал много ночей до этого. Мне трудно тебе это сказать, ты постарайся понять меня… Я нашел девушку. Она стала моей женой. Я не могу жить без нее, а она не может жить здесь, потому что выросла в городе… Ну, там, в поселке… Они его так называют… Я не хочу спорить с тобой, отец. Мне тяжело смотреть на твой труд, и это все, что я могу сказать… Ракета — дело твоей жизни… Я должен покинуть тебя, другого выхода нет. Я ведь знаю, ты не пойдешь со мной, как бы я тебя ни убеждал.