Элегия

Гончаров Борис

Сколько людей – столько образов, в т.ч. «образов любви» – проекций самого понятия на мозг, психику, это как иконы с образом бога – его никто не видел, но все верят, что это Иисус. Над философским мнением об «образах любви» некоторые замужние девы, состоящие в интимной связи с интернетом, посмеялись, о чём рассказал Атос (к нему ещё вернёмся) – муж одной из них. А Чиа Дао ду на вопрос: «Зачем люди женятся?», сказал: «Чтобы вместе тянуть жизненную лямку»… Шумская коротко прокомментировала:

– Девушка хочет, как и все мы, замуж…

А Комдив подумал ещё короче:

– Родить ребёнка.

Телеведущая (с фамилией по второму замужеству) в прекрасном тёмном брючном костюме, на «шпильках» в студии, белой как операционная, задавала вопросы одному из замечательных актёров советского кино о нём самом и его отце – тоже актёре. Вот что первый сказал – не дословно, но по смыслу: – Любовь – вещь односторонняя

и она не вечна. Это стало повторением Мольера: De toutes les choses eternelles, l'amour dure le plus court и Вишневского: «Из всего вечного самый короткий срок у любви». Конечно, по унаследованному от Адама, инстинкту, мужчина смотрит «с вожделением» и на одетую женщину, как сказал Аркадий Варламович в «Покровских воротах». Но человеческая психология впереди физиологии к «другу человека» по определению женщины заврайкомхозом товарищем Сааховым. Именно психология останавливает физиологию (не всегда, правда). Психологичный и эротичный Вишневский согласен, что женщина для мужчины – это само по себе уже афродизиак, надо добавить – идеал красоты и совершенства (потому такое множество картин обнажённых женских тел). Но женская психология – это ещё сублимация иждивенчества: «Мне было приятно и интересно с Вами переписываться» – написала одна из них. Вот что девочке «надо, кроме шоколада», как римскому плебсу – «зрелищ». По Вишневскому мужчина парадоксален в своём «образе любви» к той, что выбрала его: «… так отчаянно тоскую по тебе, что мне хочется плакать». В отвергаемой некоторыми идее «образа любви», обязательно присутствует физиологическое чувство (либидо, желание). Наблюдательный Вишневский пишет также о «современном развитии типографского дела»: «В Интернете каждый хочет найти кого-то красивого, обворожительного, парадоксального, не похожего на других, незаурядного человека. То есть такого же, как он сам. А если при этом он ещё чувствует себя одиноким, то идёт на такую встречу в Интернете, как на свидание с членом элитарного клуба или общества красивых людей». «Но дружба – продолжил размышление указанный выше актёр – не такова, как любовь». Дружба может закончиться только смертью или предательством (предаёт друг, потому, кстати, невозможна дружба женщины и мужчины – это противоестественно для обоих, при этом в подоплёке имеет место очередной «образ любви»). Живут мужчины меньше, чем женщины, потому как выше организованы, более ранимы, их психология тоньше, болезненнее восприятие действительности. Вообще у них: «жизнь по преимуществу печальна, а потом сразу умираешь»…

Случайно и по совпадению Комдив и Закруткин были знакомы давно. Случайно потому, что по Гегелю, которого Василь Иваныч уважал, как диалектика, случайность – это проявление и дополнение необходимости, а по совпадению – совсем без Гегеля, но диалектично – оба обретались в одном доме и в одном подъезде. Вместе с тем, обоих вместе или порознь можно было застукать возле мусорных баков и несанкционированных свалок (как других советских недотёп, не подготовленных благословенными ельцинами-гайдарами-чубайсами к «капитализму с человеческим лицом», и брошенных из-за «общечеловеческих ценностей» ворошить те же баки и на панель, в поисках хлеба насущного), где можно было поживиться выброшенными книгами – такова уж се ля ви книг (хотя оба не бедствовали, зато не могли бескорыстно пройти мимо выброшенных книжных сокровищ)… Так они заметили и приволокли в свои домашние библиотеки: «Аналитики» Аристотеля 1952 года издания с портретом кудрявого автора (каковыми были почему-то все древние писатели), с усами и бородой (как Закруткин) и удивлённо-весёлым сфумато – почти как у Джоконды – под папиросной бумагой, пятый том профессора Зуева 1927 года, «Краткий курс истории ВКП(б)» 1945 года (пришлось подклеивать), «Антидюринг» 1953 года и др., подобранные Комдивом из выброшенного, а вторым собирателем – из брошенных по разрухе медкабинета и спальни на месте его прежней работы: «Внутренние болезни» 1957 года, разместившиеся в советское время аж в десяти огромных томах в тяжёлых синих переплётах, но при отсутствующем десятом, восполненным «Справочником практического врача» и даже Лазаря Лагина, не со «Стариком Хоттабычем» (хотя и эта книга у Закруткина была, забытая школьной подружкой), а с «Атавия Проксима». Именно на книжном фанатизме знакомство продолжилось и со временем переросло в дружеские отношения – с тем сумасшедшим уклоном, что Комдив хотел тоже запечатлеть себя, как автора печатных книг, соблазняя товарища по увлечению на соавторство, мотивируя эту авантюру цитатой своего тёзки, тоже комдива, но настоящего (хотя на самом деле Комдив был замечательно самообразован и мог дать фору любому своему учёному ровеснику). Они оба участвовали в литобъединении «Сермяжная правда», которое благоденствовало в Доме писателя. Там Комдив обратил на себя внимание не только «Вешних вод», но всего Дома писателя, кафе-магазина и даже Клеопатры Шумской, провокационным «эссеизмом» по поводу мелодрамы о «девушках» гения некой писательницы. Эту книгу подарила Комдиву особа женского пола.

Мыслеобразы Комдива по поводу мелодрамы

Проникнувшись обилием интервью писательницы, Комдив решил обратиться к ней письменно. И что удивительно, она ответила (несмотря на свою загруженность редактированием мужского журнала). Переписка получилась краткой, как «сестра таланта», сутью её оказался вопрос (Чиа Дао

ду предупреждал: «Если не хотите, чтобы вас обманули, не задавайте вопросов»). Об этом катаклизме и первом соитии балерины рассказано в главе «Эссе».

Глава 1. Кто и что

1.1. «Матрёшка»

Матрёшка – русская деревянная игрушка, состоящая из полой внутри ярко разрисованной куколки овальной формы, в которой находятся вложенные одна в другую такие же куколки меньшего размера. Название игрушки произошло от уменьшительно-ласкательной формы.

(Лингвострановедческий словарь)

Обсценный корень в слове «матрёшка» – случайность, не имеющая непосредственного отношения, хотя общеизвестно, что и матрёшка, и указанная случайность – давнишнего происхождения, но пусть исследованием этого факта займутся другие.

Узкий жилой дом имел два входа: один – с тихого зелёного двора – в квартиры, второй – с фасадной – в Дом писателя, издательство «Вешние воды», типографию издательства, клуб «Сермяжная правда», магазин duty-free и кафе «Хочу всех», над баром которого угнездилась яркая вывеска: «Коньяк – плод любви дуба и чачи». Дом был поставлен в угол (буквально) улиц: Тургенева – фасадом, правой стороной – перпендикулярно Салтыкова-Щедрина. На небольшой площади перед Домом писателя, справа от дорожки, ведущей к входу, почти в самом углу пересечения улиц на пьедестале стоит указанная, покрашенная под бронзу металлическая скульптура 2-х метрового весёлого мужика в кепке, который вывернул пустые карманы своих штанов, надо полагать, как прообраз небогатой жизни. Комдив и Закруткин, проходя мимо, обычно похлопывали мужика по босой ноге (эта пророческая скульптура была поставлена на указанном месте очень давно, как говорится, при царе Горохе, и на сессиях городской Думы иногда возникали дискуссии о сносе этой двусмысленности с вывернутыми карманами). На третьем этаже Дома писателей обреталось издательство и устроился литературный клуб, на втором – типография издательства, на первом – конференц-зал, кафе и магазин. Первоначально кафе владельцем планировалось назвать легкомысленнее и почти откровенным намёком на лиричность взаимоотношений мужчины и женщины, но при согласовании аренды в издательстве ему мягко указали, что краткость – сестра таланта, а талант – кусок серебра, чем короче назовёт, тем таланта будет больше. Кафе и магазин кормили-поили всех желающих, а duty-free – только по удостоверениям с фото, печатью и подписью директора, впрочем, завсегдатаев, в т.ч. Комдива и Закруткина, помнили и без удостоверений, но иногда для дисциплины проверяли.

1.2. Комдив и Феня

Василь Иваныч или Комдив – как называли начальника артели бульдозеристов товарищи, даже будучи начальником, бросался в атаку, как Чапаев, впереди всех «на лихом коне» (поэтому его так и прозвали). Специфика работы оригинально преломилась на Комдиве запахом солярки, который был принят столичной литературной гостьей за редкий арабский парфюм (рассказано в главе «Делегация столицы»). В сегодняшнее воскресное утро Василь Иваныч сосредоточенно сидел, опершись правым локтем на стиральную машину перед ним и ладонь уперев в лоб, а левую положил на левое же колено. Неожиданно, но кстати в голову Комдива пришла сакральная мысль о том, что человечество поглощает массу еды и питья, но часть этого добра посредством экскреции выводится в канализацию – что-то тут неправильно: или еда и питьё, или бог промахнулся с внутренним устройством своих созданий.

Задумчивый Комдив повернул голову в сторону Фени -

маленькой, трёхцветной кошечки, также сосредоточенно сидевшей за компанию над своим лотком, и задумчиво смотревшей в сторону хозяина. Ей казалось, что поза Василь Иваныча – почти абсолютно – соответствовала позе «Мыслителя». Пусть Роден, отсекавший при ваянии всё лишнее, извинит на небесах это невольное кошачье сравнение. Феня после исполнения гражданского долга перебралась на крышку «устройства».

У неё в характере проявлялась иногда претензия на охрану, что подтвердил указанный случай и демарш в сторону гостьи хозяина (в главе «Сон»)

А Комдив вдруг вспомнил, что устройство, на котором он только что восседал, нравилось почему-то его не изведанной во всей полноте бывшей виртуальной подружке. Она представила себя в интернете, где они и познакомились, в парадно-выходном халате (из байки), что безусловно свидетельствовало о её оригинальности. (Аналогичный случай был зафиксирован в больничном коридоре, где

женский персонал разгуливал в халатах, из-под которых заметны были ночнушки, а одна из них вообще, улыбаясь мужчинам, красовалась в ночнушке без халата). Сногсшибательное фото подружки, спровоцировало Комдива сочинить начало неоконченной поэмы:

Ваш канонический халат

не признаёт мой апокрИф.

Но скажу Вам в одночасье:

«В раю намного климат мягче,

но лучше общество в аду».

Вот туда Вас и зову.