Электрик 4
Шрифт:
— Так, это, господин служивый. Эти у меня там лежат, на подводе. Сдать их надо, за них деньги должны дать, — запинаясь и изображая испуг от разговора с таким большим начальником говорю я.
— Чего? Какие деньги? Что ты несешь, деревня? — тут к первому подходит второй, или он сам его позвал, чтобы вместе поржать над дикой деревенщиной.
— Так, это. За бандитов этих! Денег получить! — почти с блаженным видом голошу я.
— Где эти бандиты? — по-деловому настроен второй стражник. — И откуда ты? Почему так говоришь?
Второй сразу замечает
— Так, это. На телеге лежат. Все лежат, вся банда до единого человека, так мне и сказали. Из Империи мы, ваша милость. Спасся чудом большим от зверолюдов поганых.
— Ого, — названный мной вашей милостью стражник сразу понимает, что я тут не просто так появился, чтобы глупость свою бесконечную всем издалека демонстрировать.
И новость о бандитах интересная, и сам я редкий такой беглец из далекой Империи. Ну, она не такая далекая, как просто трудно добраться сюда обычному мужику через Дикое поле и Вольные баронства. На одной дороге неминуемо обратят в рабство или съедят, на второй обязательно захолопят ничейного мужика, нахально шляющегося без хозяина.
То есть хрен редьки не слаще, правда кушать все же в Баронствах так сразу не станут, сначала работой будут морить.
Я провожаю обоих стражников к телеге и по очереди снимаю мешки с тел бандитов, производя на стражников незабываемое впечатление.
— Это же Тобол! Собственной персоной! Разрази меня Святой Онуфрий!
— Да хрен с ним! Тут сам Хоб валяется, с дыркой в горле! Охренеть, ну и дела!
Крики пораженных стражников привлекают внимание остальных служивых, они все бросают свой пост на воротах, чтобы самолично убедиться в смерти видных членов местной преступности
Покойники, как видно, считались опасными людьми даже для стражников, поэтому радость по поводу их смерти в голосах служивых искренняя и незамутненная сквозит.
Командир наряда при воротах парой пинков отправляет стражников помоложе нести службу, а с остальными проводит негромкие переговоры.
Это, когда он всех покойников пересчитал и опознал по лицам.
Что, что, а лица у всех остались в полном порядке, узнать старых знакомых не составляет труда даже с посмертными гримасами на уже начавших раздуваться рожах.
Быстрое совещание между доверенными стражниками проводится по поводу возможности доложить начальству про то, как они сами геройской атакой порешали с бандитами. Понятно, что это невозможный вариант теперь для стражи и вскоре принимается решение надавить на меня, как следует, чтобы доложить о доблестной поимке силами привратной стражи зачем-то перевозящего мимо города трупы иноземца.
Что он совсем не собирался их показывать, а просто вез куда-то. С коварными умыслами, уже не знаю какими. Ну, просто не могу себе представить, чтобы кто-то нагрузил повозку мертвыми телами и катался вокруг города.
Меня ощутимо протягивают пяткой копья по спине и пытаются внушить, что я зачем-то перевозил покойников мимо города, не собираясь сообщать об этом страже.
— Если хочешь жить,
Нет, ну редкостные проходимцы служат в страже этого Жофера. Еще и трупы у меня отнять хотят, наивные дуримары, по своей наглости и тупости. Приходится на них немного воздействовать своим умением, чтобы они хоть немного вернулись с небес на землю, грешники тупые.
— Да как, ваша милость? — я по-прежнему именую каждого мужика в железном шлеме дворянским титулом. — Ежели я их далеко отсюда нашел? Вез целый день сюда именно, в эти ворота. Как же хотел мимо проехать? Да они мне сами сказали, что в Жофере денег дадут, когда тела покажу!
— Не, старина. Как его под глаза капитана выпустить? Он же дурак полный и нас сдаст, — махает на такое увещевание один из старых стражников.
— Это да, — соглашается с ним старший наряда. — Да и так все шито кое-как в нашем рассказе. Однако, он же где-то взял телегу с лошадью, и кто ему сказал, что денег дадут здесь?
За меня берутся плотно, только я сразу рассказываю без принуждения, что телегу, лошадь и направление, куда ехать мне дал такой здоровый воин с шипастой палицей.
— Это же тот Грипзих, которого давно ищут, — быстро доходит до кого-то из стражи.
Я понимаю, что именно из-за моего указания его оружия, довольно редкого в этих местах, но распространенного в предгорьях Сиреневых гор, его и узнали.
— Так, Стерх, давай за капитаном дуй! Дело серьезное выходит, похоже наши кровники объявились! — командует старший, оставляет при мне двоих стражников для охраны телеги.
И еще, чтобы я никуда не удрал по дурости своей, издалека очень видимой…
Пока меня расспрашивают, как я оказался в местных лесах, как потом встретил воинов, которые и поручили мне отвести тела убитых в город, чтобы получить обещанную награду.
— Так просто и отпустили тебя с телегой? — не верит мне один из стражников. — А зачем тебе к ним возвращаться, когда деньги получишь?
— Так это, ваша милость. Дочку мою оставили у себя, мы с ней вместе из плена у зверолюдов бежали. То есть в плен нас не успели взять, дело в ночи уже было. Мы мимо всадников на страшных конях, которые поселение наше окружили, пробрались и бежать. Хорошо, что два мешка с едой было и мех с водой, на подводе все лежало готовое, собирались только выезжать в поле. Похватали их и убежали в темноте. Шесть дней сюда шли, по светилу смотрели.
— Сколько лет дочке-то? — интересуется один из стражников.
— Так. Четырнадцать, ваша милость. Она у меня девка крепкая и сильная. Вся в мать. Обещали пальцем не тронуть, если еды привезу с вином, — развешиваю я им на уши уже придуманный по дороге рассказ.
В самом деле, как заставить простого мужика вернуться в лес к опасным людям, чтобы он еще еды с вином привез и деньги отдал все.
Только кого-то в заложниках оставить из родни самой близкой. А кто для отца ближе дочери может быть?