Электрик
Шрифт:
Черт знает что. Стас, Серега, да еще и отец Пашки. Точно. У Кураги винтики за ролики заехали из-за всех этих смертей, вот и несет всякую чушь. Со всей этой херней Юрка и о школе совсем забыл. Выпускной класс – это вам не хухры-мухры. ЕГЭ и всякая чушь, с ним связанная. И то это всего лишь полдела. Потом поступление в какой-нибудь вуз. А Юрка ни сном ни духом, в какой. Мать хотела, чтоб ее сынок поступил в мед, а батя – в политех. Только Юрка знал, что ни в одно из этих учебных заведений его и за уши не затянешь. Он хотел двух вещей: не учиться и не идти
Все, ладно, надо завязывать. Завтра в школу, а сегодня надо навестить Пашку и Ольгу. Необязательно в этом же порядке. Сначала к Оле. Тем более что она как-то намекала на возобновление отношений. Намекала? Да она прямо тебе сказала, что хочет тебя. Вот эти нереализованные планы Юрка и собирался реализовать в ближайшие часы. Лысая голова в микроволновке и обкуренный Курагин вылетели из головы, но ненадолго.
Он принял душ, побрился (это он проделывал с особым трепетом, вкладывая в этот процесс всю душу – из его одноклассников мало кто мог похвастаться тем, что бреется хотя бы раз в неделю) и приступил к подбору гардероба. Тут не было того трепета, как при вазюканье по раскрасневшимся щекам электробритвой, но это могло занять какой-то отрезок времени. Какой именно, знал только отец. Чем, собственно, и не преминул поделиться со своим отпрыском.
– На облачение в штаны у тебя уходит чертова уйма времени. Обычные долбаные штаны! – кричал отец. – Ты что, их через голову надеваешь?
Ну как этому человеку объяснить, что время тратится не на одевание, а на выбор расцветки, фасона. Под эти кроссовки – джинсы, под эти – только спортивный костюм, а вот под туфли с острыми носами – брюки-дудочки.
– Что может быть проще? Две ноги – две дырки в штанах. Ты знаешь, я даже подозреваю, что Бог создал брюки, когда хорошенько пересчитал все ноги у человека.
Любит пофилософствовать предок. Профессор, а не охранник. Поэтому-то собираться куда-нибудь в полном одиночестве для Юры было наслаждением. Счастливые минуты (кстати, не такие уж частые) были прерваны звонком в дверь. Похоже, это чудо техники было навязано людям вовсе не Богом, потому что редкому человеку приятно слышать дверной звонок.
Юра быстро впрыгнул в джинсы.
А? Можешь, когда хочешь?
Конечно, может. Трудно сосредоточиться на выборе, когда около двери стоит кто-то очень настырный. Юрка открыл дверь. Перед ним стояли два незнакомых ему мужчины.
– Юрий Кулешов? – спросил тот, что повыше.
– Да, – очень неохотно ответил Кулешов. Для него каждый, кто звонил в его дверь и называл его имя, принадлежал к вражескому стану злобных людей из военкомата. Несмотря на то что до момента неудачного поступления (тьфу, тьфу, тьфу!) он был защищен от призыва в армию, встреча с представителями этого племени не доставляла никакого удовольствия.
– Оперуполномоченный Пришвин, –
Высокий последовал его примеру:
– Детектив Савельев. Частное сыскное агентство.
Стало от этого легче Кулешову? Черта с два! Если от людей из военкомата была хоть какая-нибудь защита, то от этих не защищен никто и никогда.
– Почему не в школе? – спросил Пришвин.
– А что, теперь за прогулы сажают?
Черт возьми! Юра сказал это раньше, чем подумал. Теперь он жалел не только о том, что открыл им дверь.
– Дерзишь, малый? Родители дома?
– Нет.
– Мы войдем? – Пришвин отодвинул Юрку и вошел в квартиру.
– Да, конечно.
Дрожь в коленях прошла, но общее недоумение осталось.
– Мы к тебе пришли по поводу твоих друзей: Шевченко, Стрельцовой и Курагина, – начал Пришвин, когда разместился в одном из кресел.
– А что с ними?
Савельев посмотрел на подростка и улыбнулся:
– Ты, малый, присядь.
Игорь положил руку на плечо парня и придавил. Юрка присел на диван. Савельев сел рядом.
– Пока с ними ничего. По крайней мере, я очень на это надеюсь.
Детектив достал из внутреннего кармана куртки белый прямоугольник и протянул Юре.
– Видел его? Или кого-нибудь похожего.
Парень взял картонку. На фотографии был какой-то лысый мужик. Юрка видел его впервые, но…
у меня в микроволновке лысая башка жарится
Он повернулся к детективу и отдал фото.
– Видеть не видел, но я вот вспомнил…
– Что? – Пришвин подался вперед.
– Около часа назад, – Юрка рассказывал Савельеву, даже ни разу не повернувшись к оперу, – мне звонил Курага.
– Кто? – не понял Савельев.
– Курагин Пашка, – пояснил Кулешов. – Плел про какую-то лысую голову у себя в микров…
– Поехали к нему! – Савельев вскочил и направился к двери.
Пришвин встал.
– Дерзкий, ты с нами, – сказал опер. – Покажешь, где живет Курагин.
До дома, где жил Пашка, добрались за десять минут. Пока ехали, Кулешов почувствовал какую-то тревогу. Странное беспокойное чувство за себя, за Курагу, за девчонок.
Мы к тебе пришли по поводу твоих друзей: Шевченко, Стрельцовой и Курагина…
«Шевченко, Стрельцова и Курагин, – прокручивал у себя в голове Юрка. – По поводу друзей… А как же Любимов и Колтун? Ну, положим, о Любимове они могли знать, что тот умер, но Колтун…»
– А как же Колтун? – вдруг спросил Кулешов.
– Мертва, – твердо сказал Пришвин.
Юрка замолчал и, только когда они подошли к железной двери квартиры Курагина, спросил:
– Как? Как она умерла?
– Малый, не забивай себе голову. – Пришвин подошел и вдавил кнопку звонка.
«Ну почему обязательно нужно быть такой гнидой? Они вообще умеют сострадать, переживать?»
– Она умерла от массажера, – сказал Савельев и обратился к Пришвину: – Выключи в щитке автомат.
Костя повернулся к другу и вопросительно поднял бровь.