Электронный бой
Шрифт:
Сопровождаемые толпой зевак полицейские потащили Тахира прямо на Лаврова. Тот едва успел развернуться и сделать вид, что просто шел впереди. Выйдя снова из проулка на широкую улицу, он свернул к «Старому аллигатору». Стоило забрать машину и напарника, раз уж встреча в кафе не состоится. Майор как раз успел сесть за руль и набрать номер телефона Рината — выходи, мол, когда патрульные выволокли Башаримова из проулка под улюлюканье свидетелей его позора. Вскоре показался черно-белый «Лендровер» с мигалкой. Ловцы и улов загрузились в этот катафалк, тот развернулся и покатил в обратном направлении. Лавров с Ринатом держались в отдалении — благо водитель полицейской машины никуда не спешил. Да и ехать пришлось недалеко, каких-то пару кварталов. «Лендровер» встал у хорошо освещенного входа в полицейский участок, захлопали двери, и Батяня с разведчиком увидели,
— Ну, что делать будем? — поинтересовался Ринат, когда «Лендровер» снова завелся и вкатился на стоянку позади участка. Мотор затих, потом из тени появился водитель и тоже вошел в здание, вслед за остальными.
— Подождем немного, — ответил Батяня. — Или ты спешишь куда?
— Да нет, — пожал тот плечами, — я в отпуске в этом году уже был…
Глава 36
Тем временем в полицейском участке местные стражи порядка пытались допрашивать задержанного. Время было позднее, всем им хотелось домой, ибо смена уже, в общем-то, закончилась — даже сержант ушел до их приезда, а лейтенант и вовсе свалил еще засветло. Начальник, какой с него спрос? Допрос затруднялся еще и тем, что у парня не было никаких документов, при этом он явно был иностранцем — бормотал что-то на двух или трех языках, из которых полицейские понимали только английский — и тот с трудом. Да и рожей он на индонезийца не походил. Как, впрочем, и на китайца или малайца. Поскольку денег у парня при себе тоже не было, отпустить его без составления протокола ни у кого рука не поднималась. Да и если подумать — куда он пойдет, в женской одежде-то? И ведет себя при этом весьма подозрительно. Когда Бунару, который лучше других говорил по-английски и потому вел допрос, начал спрашивать, зачем он переоделся в женское платье, парень начал мямлить что-то совершенно невразумительное. Если бы, скажем, он ответил, что взял эту одежду, потому что его одежду украли… Бунару бы ему все равно не поверил, но это хотя бы было похоже на правду. А парень нес что-то про каких-то бандитов, какого-то другого парня, еще про какого-то чокнутого мотоциклиста… А Бунару хотелось домой, к своей любимой женушке и детям. Смена уже закончилась, а они тут из этого идиота признание выдавливают. Когда этот трансвестит, поначалу назвавшийся Юсуфом, на повторный вопрос об имени пять минут спустя сказал, что зовут его Юнусом, а на вопрос о месте жительства выдал два разных названия гостиниц, каких в Паданге не было, Бунару рассвирепел — он что, за придурка меня держит?
— Слушай, ты, Юнус-Юсуф, — последний раз спрашиваю: зачем ты надел это платье для мусульманки?
Допрос тянулся второй час, и Тахир уже не всегда соображал, о чем его спрашивают. Бунару, который полагал, что его английский понятен даже англичанам, услышав в ответ «я мусульманин», разозлился еще больше.
— Все! С меня хватит! Мусенир! Заприте этого клоуна в обезьяннике. Пусть посидит до утра, приведет мозги в порядок. А там придет господин лейтенант, он решит, что с этим психом делать дальше.
Решение это было поддержано всеми — кроме Мусенира, которому выпало сегодня дежурить в ночь. Он уж было понадеялся, что допрос затянется — все ж ему веселее было бы. Ан нет — не судьба.
Парня в хиджабе и с паранджой в руках запихнули в железную клетку, заменявшую тут тюремную камеру. Два поворота ключа в замке, кто-то ушел домой, кто-то снова в рейд по ночным улицам… и через пять минут Мусенир остался в участке совершенно один. Если, конечно, не считать арестанта.
Ничего страшного, ухмыльнулся Мусенир, глядя на парня, сжавшегося в комок на нарах. Посидит до утра, раз не может сказать, в какой гостинице живет. В обезьяннике, в конце концов, довольно чисто — только вчера окатили помещение хлорным раствором, даже запах еще чувствуется. И не наблевал никто за сегодня. Сказать по правде, тут ему безопаснее спать будет, чем на улице. Если, конечно, никого за ночь не принесет.
Мусенир бросил еще один взгляд на этого чудика и вернулся к столу. Отхлебнул кофе и уставился в монитор, на котором складывались в черно-белую мозаику картинки с камер видеонаблюдения. Впрочем, большая часть из них и была картинками — совершенно неподвижными. О, вот ожила площадка позади участка — черный кот, едва заметный в тусклом свете фонаря, пробежал к дремлющему в ожидании утра «Лендроверу». «Греться пошел, мотор у джипа еще теплый», — лениво подумал Мусенир и отодвинул журнал. Читать не хотелось. Скучища. Он включил телевизор.
Глава 37
Время тянулось медленно. Батяня и Ринат по-прежнему сидели в машине, которую Лавров предусмотрительно припарковал за пределами досягаемости камер, украшавших крышу полицейского участка. Периодически кто-то из местных стражей порядка выходил покурить или просто подышать прохладным вечерним воздухом. Башаримов пребывал внутри уже больше часа, так что ручаться, что никто из них не вышел наружу больше чем один раз, было нельзя. Бинокля нет, а ближе не подойдешь, чтобы разглядеть получше. Одновременно на улице находилось не больше двух человек, но Лавров помнил, что Башаримова сопровождали трое, не считая еще двоих в джипе. Значит, минимум пятеро. Впрочем, исходя из не слишком впечатляющих размеров здания участка — одноэтажной бетонной коробки — и погашенных в большинстве своем окон, вряд ли их там много. От силы еще человек пять. То есть, максимум десяток полицейских. Это ведь Паданг, а не Джакарта.
Ринат и Андрей переглянулись — похоже, им в голову пришла одна и та же мысль. Но, как ни странно, майор отказался от нее первым.
— Нет, организовывать вооруженный налет на полицейский участок в паре кварталов от центра города мы не будем, — решительно отмел он эту идею.
— Тогда что? — поинтересовался разведчик, который и сам сомневался, что такой вариант прокатит, но не ожидал, что десантник его в этом опередит.
— Подождем еще немного, — предложил Лавров, — не будут же они его всю ночь оформлять.
Как в воду глядел — в нескольких окнах поочередно загорелся свет и почти тут же погас, и вскоре из здания начали выходить полицейские. Майор начал считать — один, два, три… шесть. Больше из здания участка никто не вышел. Но свет где-то внутри горел. Кто-то все же остался. Стрелки часов вплотную подобрались к половине десятого.
— А может, все-таки устроим… силовую акцию? — хитро усмехнулся Ринат, глядя на Лаврова. — Или…
— Или нет, — жестко сказал Андрей. — Никакой стрельбы и поножовщины.
— Тогда что делать будем? — снова спросил Ринат.
— А вот что, — сказал майор и, вытащив из сумки на заднем сиденье бутылку дешевого виски местной выделки, вышел из машины. — Хуже, чем есть, вряд ли будет.
Ринат понял, что задумал напарник, и предложил:
— Может, лучше я?
— Нет, — мотнул головой майор, — ты лучше сиди в машине. И будь наготове. В крайнем случае, ты от местных отбрехаться сможешь — и язык знаешь, и лицом похож. А я нет… Ладно, начали.
Лавров откупорил бутылку, глотнул немного виски, потом плеснул на рубашку, на лицо. И неверной походкой двинулся к крыльцу участка. Выглядело это настолько убедительно, что Ринат, если бы не знал, что майор лишь пригубил, легко бы поверил, что тот пристаканивался, по меньшей мере, последние часа три.
Лавров, покачиваясь, доковылял до крыльца и остановился так, чтобы попасть в обзор как минимум одной камеры. При этом он, размахивая полупустой бутылкой, напевал — если это можно было назвать пением — нечто почти нечленораздельное (Ринат с изумлением узнал в «этом» маршевую песню британских колониальных войск «Долог путь до Типерери», правда, на его памяти над ней так никто еще не глумился). Но этим майор не ограничился — он спокойно расстегнул штаны и принялся мочиться на крыльцо.
Человек, не знакомый с майором Лавровым, вряд ли смог бы догадаться о том, что эти все непотребности творит совершенно трезвый и в своем уме человек.