Электропрохладительный кислотный тест
Шрифт:
… Скажем, Клер Браш. Да. Эта хорошенькая рыжеволосая девушка двадцати с небольшим лет работала у Арта Кункина, редактора популярного в кругу людей с понятием лос-анджелесского еженедельника «Фри пресс». Перед Тестом в церкви Сойера ей позвонил ее старый друг Док Стэнли и сказал: «Клер, в унитарианской церкви в долине будет хэппенинг, который ни в коем случае нельзя пропустить», – и так далее… Однако одной из обязанностей Клер во «Фри пресс» являлось составление календаря примечательных событий для людей с понятием, а сезон «хэппенингов» был в самом разгаре, она побывала уже на десятках подобных представлений, каждое из которых значилось в афишах как новая волна с большим будущим и на деле неизбежно выливалось в невыносимую
Гмм… И тем не менее…
…Послушав тех, кто там все-таки побывал, она решила пойти на следующий хэппенинг…
…который намечено было провести в Уоттсе в день рождения Линкольна, 12 февраля 1966 года. Уоттс! Тот самый Уоттс, где месяцев за пять до того произошла прикольная негритянская революция – символ всего катастрофического и безысходного, что творилось в американской жизни, и что это засранный космический корабль приближается сейчас к Уоттсу, центру «Шансов Молодежи» Шансов Молодежи! – чтобы отправиться в полет за пределы катастрофы…
… «Думаю, что конец моим сомнениям, – вспоминает по моей просьбе Клер, – положил чей-то рассказ о добровольном участии во всем этом Арта Кункина и о наслаждении, полученном тем вечером в церкви. Большинство собравшихся, как и положено, предавалось импровизации, но мы с Артуром поначалу просто смешались с толпой и смотрели.
И все же. Район Уоттса – точнее, это был Комптон, населенный пункт близ Уоттса со статусом города, – был выбран по совершенно неизвестным мне причинам. Самыми правдоподобными я считала догадки о том, что подобная вечеринка устраивается в районе недавних столкновений по политическим причинам, как пропаганда дружелюбия; к тому же выбор именно этого места для подобных нелепых выходок был сделан не без юмора… или иронии?
Это было здание товарного склада, входившее в центр «Шансы Молодежи», но в то время оно еще пустовало. Они – люди из Центра – использовали или намеревались использовать здание в качестве производственных мастерских, кажется, связанных с автомобильной промышленностью. Трудовая переподготовка и все такое прочее. Группа Кизи на законных основаниях, за деньги, взяла помещение в аренду на 24 часа или на 48, и во время Кислотного Теста там неотлучно находился смотритель центра.
Объявления были даны обычным путем: во «Фри пресс», в календаре и так далее, и собралось человек двести. Когда я пришла, ничего еще не началось… люди собирались маленькими группками, сидели вдоль стен на ковриках и одеялах. Помещение, точнее, главное помещение, было огромным… я имею довольно смутное представление о футах, ярдах и прочих подобных вещах, но, по-моему, не меньше, чем 50 на 25. На восточной стороне была комната поменьше, а на западной – ванная, кроме того, вдоль южной стены большой комнаты тянулся коридор с открытыми окнами на уровне пояса, без стекол… через эти окна можно было наблюдать за тем, что происходит внутри.
Я приехала туда на своей машине и подвезла заодно еще двоих, но их я тут же покинула… подошла к своим друзьям, у которых было немного розового вина, они расстелили коврик и сидели на полу. Я уже говорила, что не было еще никаких эффектов… но вскоре прозвучало объявление (по-моему, его сделал Нил Кэсседи, но тогда я его еще не знала), что вечер начинается. На южной стене стали показывать фильмы с дикторским текстом… фильмы о «Далше», об автобусе, о людях в автобусе… текст представлял собой довольно скучную лекцию о путешествии, а фильм показался мне абсолютно банальным и запутанным.
Не забывайте, что я новичок. Раньше я ни разу не «тащилась» ни под «дурью», ни под таблетками, ни под чем другим… Самые сильные впечатления у меня были от алкоголя. Я знала нескольких «торчков», но мало обо всем этом задумывалась… дурь я несколько раз пробовала, но не чувствовала ничего, кроме неприятного вкуса
Отсюда можно понять, почему многие врубались в фильм и хохотали, да и вообще, почему там собралось столько народу… Я уверена, что была одной из немногих, кто понятия не имел, чего надо ждать. Слухи, может, и ходили, но до меня они не дошли. К тому же, я думаю, многие из собравшихся слыхали о вещах Кизи и хорошо отдавали себе отчет в том, что там творилось. Только старушка Клер вечно не от мира сего. И так у меня всю жизнь.
Фильм продолжался, показывали еще слайды с цветами и узорами, то да се… потом на середину комнаты вынесли большой пластмассовый мусорный бак, и всем предложили угощаться содержавшимся в нем прохладительным напитком. Ажиотажа у буфетной стойки не возникло… люди подходили не торопясь, напиток подавался в бумажных стаканчиках, а так как в домах Дела Клоуса, Хью Ромни и прочих моих друзей подавать прохладительные напитки считалось обычным делом, ничего удивительного я в этом не усмотрела… выпила стаканчик, выпила другой, немного побродила и поболтала, выпила еще один…»
Так или иначе, по иронии судьбы именно Хью Ромни принадлежала вдохновенная идея, как он его называл, Электропрохладительного Напитка. В напиток… да… была подмешана изрядная доза ЛСД. Отчасти это была проказа, но главное – такова была естественная кульминация Кислотных Тестов. Это был широкий жест, подобная раздача всей этой кислоты была поступком подлинно великодушным, так и впрямь садился на кислоту весь мир, все приглашались разделить с Проказниками бурный восторг Единения… все в полном согласии становятся божественными сосудами, и все это там, в Прохладительном Напитке, в бумажном стаканчике. Кэсседи не раздумывая вылакал не меньше галлона. На самом деле там было два бака. Ромни взял микрофон и сказал: «Этот бак для детишек, а этот – для взрослых. Этот бак для котят, а этот – для тигров», – и так далее, и тому подобное. Что касается Ромни, то он делал все на свете, разве что не вешал на баки с крепким замесом табличку с надписью «ЛСД». Сам Ромни был глубоко погружен в общий пирог, и ему не приходило в голову, что некоторые простодушные люди могли случайно забрести на этот неожиданный полустанок в Уоттсе и попросту не знать… или подумать, что все его завуалированные инструкции относятся к джину, налитому в два сосуда, как наливают пунш в два хрустальных кубка, которые ставят по краям длинного белого стола во время свадебной церемонии… а то и вовсе не услышать, как Клер Браш…
«Там был Северн Дарден, был, конечно, и Дел Клоус, с ними я познакомилась еще в Секонд-сити, в Чикаго. Мы с Северном стояли под стробоскопом (я тогда впервые увидела строб, а его свет возбуждает) и занимались импровизацией… он был ревнивым мужем, а я неверной женой, нечто бесхитростное и смешное. Он душил меня и отшвыривал прочь (разумеется, осторожно), а я вдруг начала смеяться… и смеяться… и смех этот был самым примитивным, самым опустошающим из всего, что я знала в жизни. Он исходил из таких глубин, о каких я и сама не подозревала… и он все продолжался… смех был безудержный… и чудесный. И вдруг меня будто что-то оборвало, до меня дошло, что ничего смешного нет… нет причин для смеха… над чем я смеялась?
Я огляделась – лица у людей были перекошены… повсюду сверкали огни… на экране (из простыней) в другом конце комнаты одновременно показывали три или четыре разных фильма, а свет стробоскопа вспыхивал еще быстрее, чем раньше… играл ансамбль, «Благодарные Мертвецы», но музыку я не слышала… народ танцевал… кто-то подошел ко мне, я закрыла глаза, а он каким-то аппаратом спроецировал изображение на внутреннюю сторону моих век (я действительно считаю, что это произошло… я спрашивала, такой аппарат есть)… но была нарушена перспектива, все было абсолютно ненормальным, нереальным… Я испугалась, потому что решила, что все это происходит в моем сознании и я наконец-то спятила.