Елена - чудовище для демона и дракона
Шрифт:
Он мог, и, проследив взглядом за дорожкой волос, спускающейся от пупка, Маир в этом убедилась. Даже под воздействием любовного напитка Вождь не был так отчаянно возбуждён, как сейчас. Предвкушение крупной дрожью разбегалось по телу.
— Ты красивый, — сказала Маир.
Комплименты Вождю говорили часто. В том числе и когда душили, наслаждаясь его агонией. Да и Маир смотрела на него не восхищённо, а оценивающе, как на вещь совершенной формы. Неважно. Главное, что для любимой он достаточно привлекателен и, если хорошо себя проявит, сможет рассчитывать на повторную благосклонность.
Приблизившись,
«Коснись меня».
Полностью обнажённый, он стоял перед одетой ведьмой, смотрел на приоткрытые губы и думал, как бы ощущался её поцелуй. Его никогда не целовали. Но и сегодня разнообразить опыт не удалось: огладив влажную плоть, Маир взглядом приказала Вождю опуститься на землю.
Обычно от мужчин ждали покорности. Но у каждой чародейки определение покорности было своё, и, как себя вести с Маир, Вождь не знал. Часто его заставляли лежать неподвижно, вытянув руки вдоль туловища. Порой, одурманенный зельем из можжевеловых ягод, он не мог пошевелиться при всём желании. В большинстве случаев Вождь предпочитал, когда от него не требовали активных действий, но конкретно в этом — едва держал руки при себе. Он молился Защитнику, чтобы его любимая оказалась из тех решительных женщин, которым и партнёры нравились соответствующие. Такие даже сами не возражали полежать на лопатках.
Пока вождь сомневался, позволено ли ему прикоснуться к серебристым прядям или острой скуле — и что, если не позволено, а он рискнёт — Маир приподняла юбку и оседлала его бёдра. И Вождь умер. До этого момента он не жил.
Какое волшебство могло быть в обычном соприкосновении тел? Чем эти влажность и жар отличались от испытанных ранее? Была ли причина в том, что кровь по венам бежала чистая, не отравленная приворотным зельем? Или что женщина, скачущая на нём, казалась желанной до дрожи?
Вождь не знал, куда деть руки. Ладони норовили опуститься на округлую грудь. Он не посмел — невесомо дотронулся до бедра. Ведьма склонилась над лицом, и серебристые волосы защекотали кожу. Губ коснулось её дыхание.
Глава четырнадцатая
В которой бог вынужден просить о помощи, потому что раю угрожает опасность. Ретроспектива
Впервые на своей памяти верховная жрица Света не знала, что делать, — вернее, знала, но от возможных вариантов становилось дурно. Тысячи лет прошло с тех пор, как извергающиеся вулканы уничтожили девяноста процентов территории Ордена. Погибшие давно оплаканы, страхи забыты, быт налажен. И пусть приходится ютиться на пятачке, накрытом защитным куполом, по сравнению с городами смертных, не так этот пятачок и мал.
Под магическим колпаком зелено. Кукольные домики сверкают на солнце красной черепицей. Утопают в цветах. От крыльца к крыльцу тянутся гравийные дорожки. По краям мерцают садовые светильники. Над тихими улочками витает атмосфера неги, а сами
Ветер шумит в кронах и смешивает запахи: сладость дыни и жаркий, опьяняющий аромат магнолии, терпкость пеларгонии и свежесть дикого апельсина. Фрукты здесь повсюду, крупные, сочные, свисают с ветвей. Открой окно, и протяни руку. Более красные яблоки только в саду у пифий. Напоённый ароматами воздух хочется вдыхать полной грудью.
Всё это — кукольные домики, благоухающие сады — защищает городская стена. За ней — смерть, море раскалённой лавы, ни на градус не остывшей за тысячелетия. День за днём алые волны лижут заколдованный кирпич, и, чтобы Аилин ни делала, трещины в стене с каждым годом становятся шире, глубже, ветвистее.
Богиня знает, чьи чары сильнее ангельских. Знает, кто способен им помочь. Но ведьма ничего не делает просто так, и плата за её услуги может оказаться слишком высокой.
Но разве есть другой выход? Она должна найти, чем заинтересовать Маир.
Ангельский дворец полон света, но есть и тайная его часть, спрятанная в тени. Комната за выцветшим гобеленом у подножия лестницы, куда не проникнет ни солнечный луч, ни любопытный взгляд.
Отопри механические замки, сними колдовскую печать, окропи камни кровью, и попадёшь в помещение, размером не больше кладовки, заставленное коробками с хламом. Но с хламом — только на первый взгляд. У всякой якобы бесполезной вещи своё место, своя задача. Прячь бесценное не в сокровищнице за сейфовой дверью, а под горами барахла — там, где искать и в голову не придёт.
Оглядевшись, Аилин вошла в комнату. Перед глазами висел шнур выключателя — муляж. Лампочка под потолком, вполне человеческая, перегорела несколько лет назад. На открытых полках лежал сантиметровый слой пыли.
Встав на цыпочки, богиня отодвинула коробку с пожелтевшими папками и нащупала в стенке за стеллажом металлический выступ. Надавила рукой, испачканной кровью. Тёмные чары. Но что поделать? Охранные заклинания Света значительно уступали тёмным.
Тайник, обнаруженный за стеной, — не тайник вовсе, а ключ, отпирающий истинное хранилище. В углублении за дверцей — вращающееся табло с цифрами: успей набрать код, а если не успеешь или введёшь неверно, попрощайся с пальцем. Пальцев десять и попыток столько же, но на самом деле одна. Аилин узнает о несанкционированном проникновении, едва гобелен, закрывающий вход в кладовку, изменит привычное положение. У возможных грабителей, если таковые найдутся, нет шансов. Да и не нужны все эти ухищрения. Миллионы замков не защитят артефакт столь надёжно, как один-единственный факт: никто не знает о его существовании. Никто, кроме Аилин.
Итак, код введён. Остаётся нащупать необходимый предмет в воздушном кармане рядом с перегоревшей лампой.
Теперь у неё в руках то, что наверняка заинтересует древнюю ведьму. Тайна, которую Маир захочет узнать любой ценой.
Глава пятнадцатая
В которой главная героиня активно ищет компромиссы с собственной совестью
Признаться, я боялась, что, если откажу, демон перейдёт к более решительным действиям, поэтому понадеялась отделаться малой кровью. Из двух зол выбрала, так сказать, меньшее.