Елена, любовь моя, Елена!
Шрифт:
– Тебе бы пожалеть мои бедные стрелы! – не оставался в долгу Филоктет, указывая на свой колчан. – О, как бы хотелось им вонзиться в кучу дерьма, а не в твой дряблый живот!
Каждую более или менее удачную остроту встречали хор восторженных похвал в одном лагере и насмешливые крики и улюлюканье – в другом. Но вот словесная дуэль кончилась, герои перешли наконец к делу, и тогда всем стало ясно, что Филоктет и впрямь великий стрелок, причем не только прекрасно владеющий луком, но и ловко уклоняющийся от стрел противника. Парису ни разу не удалось поразить цель, зато ахеец попал в красавчика по меньшей мере трижды: первая стрела пронзила Парису руку, вторая попала ему в правый глаз, а третья – в щиколотку.
Но, несмотря
Со смертью Париса у старого Приама возникла новая проблема: кому из сыновей отдать руку овдовевшей Елены? Претендентов было двое – Деифоб и Елен. Выбор пал на первого, и это настолько возмутило второго, что он, тайно покинув осажденный город, переметнулся на сторону ахейцев, где его с распростертыми объятиями принял Одиссей. Воспользовавшись случаем, царь Итаки тут же выведал у Елена все троянские тайны – толщину стен, численность охраны, время смены караула и так далее.
По словам Елена, умелого толкователя предсказаний оракулов, выходило, что Троя не падет до тех пор, пока ахейцы не раздобудут лопаточную кость Пелопии. Агамемнон, суеверный, как и все в те далекие времена, немедленно отправил гонца в Элиду за драгоценной реликвией.
А как отнеслась к такому перемещению из одной постели в другую сама Елена? Ведь у бедняжки это был уже четвертый муж! После Тесея, Менелая, Париса ее отдали еще и Деифобу. Впоследствии Фатум предназначит ее и пятому мужу – Ахиллу, но уже по ее смерти.
Не известно, изменилось ли отношение Елены к троянцам после того, как Парис сошел со сцены. Приняла ли она с покорностью все, к чему ее принуждали, или пыталась сопротивляться? На этот счет существуют разные, причем совершенно противоречивые версии. Одни называют Елену воплощением супружеской измены, разлучницей и губительницей семейного очага, другие же видят в ней жертву обстоятельств, которые были сильнее ее. В книге «Разграбление Трои» поэт Стесихор отозвался о Елене так плохо, что ее душа в Аиде не выдержала и воззвала к богам с просьбой ослепить клеветника, но потом, узнав, что автор книги пересмотрел свои поспешные выводы, попросила зрение ему все-таки вернуть.
Во всяком случае, для мифологов Елена остается персонажем сомнительным, не поддающимся четкому определению. Само ее имя – Елена – очень созвучно со словом «Селена», то есть «Луна».
Для Эсхила оно было равнозначно «гибели судов, гибели героев, гибели городов». [105] К числу множества бед, которые принято сваливать на Елену, относится и изобретение наркотиков, в частности морфина. Когда по окончании войны сын Одиссея Телемах в слезах и печали навестил Елену в Спарте и пожаловался ей, что не имеет никаких вестей от отца, Елена, желая утешить юношу, дала ему успокоительное средство, изготовленное из собственных слез – так называемый элениум, благодаря которому Телемах забыл обо всех своих горестях. [106]
105
Эсхил. «Агамемнон», стихи, 689–690.
106
Читаем у Гомера в «Одиссее» (IV, 220–226):
«В чаши она круговые полить вознамерилась соку, Гореусладного,(«Одиссея». Перевод В. Жуковского. Издательство «Московский рабочий». М., 1982 г.)
Более человечной выглядит Елена, описанная Овидием в «Метаморфозах»: поэт показывает ее нам дряхлой старушкой, сидящей перед зеркалом. Молча разглядывает она свои морщины, седые волосы, дряблую шею и сама удивляется: неужели же это и есть Елена – та самая, дважды похищенная? [107]
ДЕРЕВЯННЫЙ КОНЬ
Глава XVI,
из которой мы черпаем сведения о деревянном коне и о разрушении Трои. В преданном огню городе, где царят грабеж, разбой и всяческое насилие, Леонтий ищет свою Экто и узнает наконец правду об отце.
107
Овидий. «Метаморфозы» (XV, 232–236).
– Троя непобедима! – заявил Елен на высшем совете ахейцев. – Слишком метки лучники, стоящие на ее стенах, и слишком толсты стены, ее окружающие. О ахейцы, не забывайте, что стены эти были возведены за одну ночь Аполлоном и Посейдоном и что рукам человеческим не под силу разрушить созданное богами.
У обласканного Одиссеем предателя Елена сомнений не было: продолжайся война еще сто лет, грекам не удастся разрушить троянские стены. В общем, было необходимо придумать какую-нибудь военную хитрость, чтобы с ее помощью войти в город и добиться того, чего не удалось до сих пор добиться силой.
– Есть у меня одна идея, – сказал Одиссей, вставая и выходя в центр круга, образованного самыми главными вождями. – Давайте построим в честь Афины деревянного коня и оставим его на берегу, а потом спустим на воду наши корабли – будто мы решили отплыть на родину.
– Коня? Деревянного? – удивленно спросил Агамемнон. – И ты полагаешь, что деревянный конь сможет уничтожить Трою?
– Я даже уверен в этом! Лишь бы нашлось несколько отважных воинов, готовых забраться к нему в брюхо, даже если это грозит им гибелью, – ответил искусный лжец.
– По-твоему, о сын Лаэрта, троянцы так глупы, что собственными руками затащат этого твоего начиненного вооруженными воинами коня в город?
– Да, если он у нас будет выше самых высоких троянских ворот, то есть Скейских!
Тут Агамемнон и вовсе перестал что-либо понимать. Он и так считал, что враги даже не подумают по доброй воле вводить коня в город, а уж если колосс будет выше городских ворот… Нет, не представлял он себе, как можно осуществить план Одиссея. Но хитроумный царь Итаки главную ставку делал именно на это.
– Недурная идея, – заметил Диомед, – но она недостойна настоящих мужей.
Мужество, по-гречески andreia, было пунктиком Диомеда. Герой в полном смысле этого слова, сын Тидея, не допускал никакого иного типа борьбы, кроме открытого, честного единоборства между двумя чемпионами: пусть победит сильнейший! Одиссею же спортивный дух был совершенно чужд. От деда по материнской линии – Автолика он унаследовал искусство обводить ближнего своего вокруг пальца, и если в каком-либо деле Одиссею не удавалось одурачить хоть кого-нибудь, оно не приносило ему никакого удовольствия.