Елена Прекрасная. Красота губит мир

Павлищева Наталья Павловна

Корабли были доверху нагружены благовониями, красивыми безделушками и вообще всякой всячиной, которую можно купить на богатых рынках Трои. Стоило собраться в городе множеству гостей, как цены на дорогие изящные вещицы и благовония взлетели, но доверенные люди Агамемнона всем запаслись заранее, и ему не пришлось тратить много золота, чтобы заполнить трюмы своих кораблей. Перепало и Одиссею тоже. Его Пенелопа была почти равнодушна к таким подаркам, но царь Итаки мог и продать то, что не нужно собственной супруге.

А вот Агамемнон знал, кому предназначено все, что погружено на второй корабль. В его жизни была женщина, для которой благоухающие простыни необходимое условие хорошего

сна. Конечно, от Елены и простого спасибо не дождешься, но видеть, как хищно заблестят ее глаза, дорогого стоило. Агамемнон вздохнул, едва ли придется, подарки для жены Менелая выгрузят в устье Эврота и отправят дальше на лодках, а он вынужден будет тащить свое на повозках сначала в Аргос, а потом и дальше в Микены. Это недалеко от берега, но сопровождать лодки в Спарту не получится. Хищный восторг в глазах Елены увидит не он, а Менелай. В эту минуту Агамемнон позавидовал брату, он любил дразнить красотку дорогими подарками, заставляя тянуться за каким-нибудь роскошным браслетом, наклониться за упавшей цепочкой или пробежать обнаженной к намеренно брошенному на скамью подальше колье.

Елена своей наготы не стеснялась и даже охотно ее демонстрировала. Агамемнон подозревал, что будь позволительно, она вообще ходила бы обнаженной, демонстрируя свою красивейшую грудь (недаром же по ее форме сделаны жертвенные чаши для храма!), стройные ноги и бедра… Словно и не родила троих детей… И только стыд не позволял спартанской царице не обнажаться прилюдно.

Но этот стыд исчезал, когда она оставалась в спальне, а потому красотой Елены попавшие туда наслаждались сполна.

Агамемнон задумался, кто еще, кроме Менелая и его самого, мог бы там побывать? И понял, что не представляет. То ли красотка столь хитра, то ли все слухи о ее любвеобильности – простой блеф. Стало смешно: а не Менелай ли их распускает, чтобы ему завидовали? Но спартанскому царю завидовали бы и без этих слухов, все же Елена действительно самая красивая из всех женщин. Только красота у нее какая-то… Агамемнон даже не сразу понял, какая, отполированная, что ли? Совершенно все: лицо, шея, руки, тело. И все покрыто толстым слоем мужского восхищения, вожделения, словно каждый взгляд оставлял свой несмываемый след. И постепенно эта красота превратилась в предмет созерцания, вожделения, но… не желания обладать! Агамемнон с удивлением поймал себя на мысли, что не обладай он Еленой раньше, теперь не стал бы заходить с такой женщиной дальше простого восхищения! Именно совершенство форм превратило Елену из живой женщины в предмет поклонения, в символ.

От мыслей о жене брата Агамемнона отвлекло то, что они обогнули мыс и разворачивались в открытое море, ветер заметно усилился. Открытие было неожиданным, но сейчас не до него.

Взявшиеся за весла, чтобы корабль шел точно как надо, гребцы затянули песню:

– Для смертного важно здоровье.

И наших женщин красота,

Богатство с честью и любовью,

Друзей надежных доброта…

Агамемнону почему-то подумалось: ну и где здесь победа над Троей? Усмехнувшись, он ответил сам себе: я не простой смертный!

Кассандра торопливо взбиралась на скалу, нависающую над морем. Почему-то ей очень хотелось убедиться, что микенские корабли ушли прочь от берегов Троады. Из-под сандалий осыпались камни, которые летели вниз, исчезая в морской пучине, даже всплеска из-за высоты обрыва не слышно, но это не пугало царскую дочь. У нее не было страха перед высотой и страха вообще, юная девушка хорошо знала, что проживет еще долго и увидит многое, что предпочла бы не видеть.

Кассандра остановилась на самой вершине как раз вовремя, из-за мыса вдали выплыли два судна, сначала старенькая

«Пенелопа», потом черный корабль того самого страшного человека, встретившись глазами с которым, девушка сразу поняла, что именно он принесет беду Трое и ей самой.

Словно что-то почувствовав, Агамемнон обернулся и увидел на самом верху выступающего мыса девичью фигурку. Конечно, издали невозможно определить кто это, но он почему-то точно знал, что это младшая дочь Приама прорицательница Кассандра. Нет, она не махала рукой, наоборот, стояла, не шевелясь, и только ветер трепал полы ее туники. Агамемнон усмехнулся: неужели нарочно поднялась на такую крутизну, чтобы поприветствовать? Но вспомнил слова Кассандры: «Мы связаны с тобой нитью мойры, царь. Пока жив ты, жива и я, и пока живу я, живешь ты». Вдруг стало не по себе, что если эта дурочка вздумает сигануть со скалы вниз?! Птицу из себя разыгрывает, сумасшедшая!

Агамемнон постарался отогнать от себя эту мысль, не хватало верить полоумной девчонке, которую и в собственной-то семье считают ненормальной! Однако снова вспомнились пронзительные глаза Кассандры, и он невольно обернулся. Девушка стояла на самом краю обрыва, раскинув руки, и всего мгновение отделяло ее от небытия!..

Кассандра действительно вдруг подумала о том, что если они связаны судьбой с этим страшным человеком, то проще всего прервать свою жизнь, чтобы оборвалась и его! Тогда он не приплывет еще раз в Трою, не будет того горящего города, который она так часто видела мысленным взором, не будет крови, смертей, ужаса, горя… Неужели для этого достаточно просто броситься вниз? Кассандра глянула на скалы внизу и поняла, что сделает это! Если ее жизнью можно купить хотя бы несколько лет спокойствия Илиона, то она готова к такой жертве!

Девушка увидела, как страшный человек на корабле обернулся, он явно видел ее, и это заставило Кассандру даже рассмеяться. Царь Микен испугался тогда ее пророчества, хотя постарался сделать вид, что не верит в эти глупости, в глубине зрачков его карих глаз метнулся испуг, скрыть который не удалось. Значит, боится и сейчас. Кассандра раскинула руки, готовая ринуться вниз, убивая тем самым себя, но и его тоже.

Агамемнон не мог отвести взгляда от тонкой фигурки в светлой тунике на самом верху скалы. Казалось, прошли часы, хотя это были всего лишь секунды… Глубоко вздохнув, Кассандра подняла голову к солнцу и сделала шаг… Но шагнуть не удалось, сзади ее обхватили крепкие руки и потащили назад, а голос Гектора спокойно поинтересовался:

– Летать учишься?

Сын Приама постарался, чтобы сестра не услышала испуга, не стала вырываться, потому что тогда они вместе полетели бы вниз, слишком близко стояла Кассандра к краю пропасти.

Немного позже девушка плакала в руках брата, а тот гладил ее светлые волосы и уговаривал:

– Ну что ты, что ты?

– Ты… ты не понимаешь… если бы погибла я, то погиб и он!

– Кто он, Кассандра?

– Вон тот страшный человек, который принесет войну Илиону.

Вдали виднелись паруса ахейских кораблей. Гектор вспомнил Агамемнона, он и сам не сомневался, что у микенского царя на уме война, но твердо решил не дать ее развязать.

– Не бойся, я не позволю ему начать войну против Илиона. И мы не по зубам микенскому царю…

Кассандра все мотала головой:

– Нет, Гектор, я вижу кровь и огонь, слезы, плач, горе… Это все он! Но мы с ним умрем в один день, ты не должен был останавливать меня.

Гектор на мгновение замер, потом сильно тряхнул сестренку за плечи:

– Послушай меня внимательно! Никогда, ты поняла, никогда не связывай свою судьбу с судьбой Агамемнона! Пока я жив, этому не бывать!

Девушка сокрушенно прошептала: