Елена Прекрасная
Шрифт:
Остальные - птички не столько высокого полета.
Артур Эрп - сын капитана пассажирского корабля.
Кира Коробина, - дочь марсианского инженера.
Платон Сухоруков (надо же, тезка!) - сын инженера фирмы "Гибрид". Однако инженер не здешнего филиала.
Ада Вишневская - дочь известной артистки.
Да, дети простых смертных работают на шахтах или гоняет грузовозы по Галактике. Дети элиты торят иные тропки. Но когда речь идет о высших целях, на произвол судьбы бросают даже их.
Корман - человек из низов и ни с кем из них не мог быть знаком. Мечтал протиснуться в узкий круг элиты,
– А ты кого-нибудь знал из членов экипажа?
– поинтересовался профессор у своего напарника.
Дерпфельд тоже не аристократ, а в летную школу прошел. Настырный.
– Знал одного. Артур Эрп - мы вместе летали на военных кораблях класса "Сирена". Но мне не посчастливилось. Потерпел аварию в туманности Бутылочной Тыквы. При этом угробил корабль. И едва не погубил спасательный шлюп. Одним словом - Тухлое Яйцо.
– Что?
– не понял Платон.
– Туманность Бутылочной Тыквы называют еще Тухлым Яйцом, неужели не знаешь? Ты - интеллектуал.
– Теперь и я это знаю.
– Ага, уязвил. Думаешь, я не смогу?
– Кстати, император подарил мне набор раковин точно такой же, как и Корману. Хочешь взглянуть?
"Как-то уж слишком стал я обидчив, точно баба", - подумал Платон.
– Что там смотреть?
– Ну, не знаю... неужели не интересно?
Платон выложил перед сержантом все раковины. Завидуй! Видно же, что подобные знаки внимания тебе досаждают.
– Такая же коллекция, как у Кормана. Почти. Потому что моя на одну раковину больше.
Сервисный браслет Дерпфельда рассерженно пискнул.
– Что это значит?
– изумился коп.
Провел рукой с браслетом над разложенными на столе императорскими "сокровищами". Прибор отчаяннее запищал над третьей слева - рогатой красавицей с палевым зевом. Сержант схватил ее и выбежал в соседнюю комнатушку блока. Послышался грохот, какая-то возня, треск разбиваемой раковины. Дерпфельд вернулся, держа в руках почерневшие дымящиеся осколки.
– Через пять часов от нас бы ничего не осталось. Вообще ничего. Разве что несколько молекул.
– Раковина заминирована? Черт! Это что ж получается... Кто-то решил нас ликвидировать.
– Какой ты догадливый!
– Дерпфельд скорчил саркастическую гримасу. Раковины тебе вручили в Столице. Значит, планировали убрать еще до твоего разговора с Иммой. Когда ты получил этот ценный дар?
– Перед самым отъездом.
– Выходит, после "болезни" принца.
– Но с ним же все в порядке. Ну, немного поджарился, как и я... Знаешь, мне кажется, меня спас Крто. Больше некому. Сначала сломал ребра, потом вытащил из печи... Наверняка, ему хорошо заплатили.
– Тогда надо его предупредить.
– Хорошо, займись Крто.
– А ты что намерен делать?
– Загляну к возвращенцам. Эти ребята меня интересуют все больше и больше. Есть одна теорийка, которую хочется проверить.
– Возьми с собой запасной бластер и будь осторожен. Каждые пятнадцать минут связывайся со мной. Может быть, попросить Брегена нас прикрыть?
– Не нужно. Связь на островах паршивая. Веселисты в Столице уверены, что устранили меня. Рискнем, Вил. Цена корабля класса "Вечный бой" куда больше десяти миллиардов.
4
–
– Неприличное слово глава возвращенцев произносил с придыханием. Для него суша-твердь была свята.
Он состарился, и состарился давно. Но облик его осталась обычным обликом эгейца - суша-твердь не возвратила ему внешности протоэгейцев и способности передвигаться на ногах. Лишь жесткие волосы стали расти на голове и загривке. Как впрочем, и у большинства возвращенцев. Нежная незащищенная кожа потрескалась от ярких лучей. Лежа на пляже, кое-кто из сектантов посыпал себя песком, уберегаясь так от ожогов, но наиболее ярые адепты идеи Возвращения не желали давать себе поблажек. Их лица, спины и ленты щупальцев превратились в сплошные язвы. Их постоянно мучили ожоги, и трясла лихорадка. Больные и обессиленные, исхудавшие, они глотали таблетки само-само, чтобы заглушить боль и взбодриться. На людей возвращенцы смотрели с брезгливым безразличием. Если обычные эгейцы одновременно и недолюбливали людскую расу, и лебезили перед господами Галактики, то эти не обращали на двуногих внимания. Они сами были когда-то двуногими. Их сросшийся хвост - это нижние конечности, которыми так удобно ступать по тверди. Одно это - уже причина, чтобы встать на одну ступень с хомо сапиенс.
Платон оглядывался, пытаясь определить, кто из членов секты может ответить на его вопрос. Хотя, что тут размышлять: уж если к кому и обращаться, то сразу к главному. И профессор направился к старому оратору. Тот выслушал человека со снисходительной доброжелательностью.
– Мое имя Нако-май-кр-мо, - заявил главный возвращенец.
– Это старое эгейское имя, без всяких сокращений вроде т-мо, к-мо. Потому что главное суть. А не маска. Имя - суть. А внешность - маска... У императора маска. Маску биокорректоров. Это предательство. Но мое имя - суть. Имя - это превращение в подлинного эгейца, прежнего эгейца... Уродство нынешних эгейцев, уродство планеты - в масках...
Платон хотел заметить, что сейчас планета выглядит не так уж и плохо, если не считать уродливых следов фирмы Брегена, но благоразумно промолчал, предвидя реакцию возвращенца.
– На правильном пути мы, а не вы. Галактика наша, а не ваша, продолжал Нако-май-кр-мо. Из его язвы на голове сочился гной нежно-зеленого оттенка.
– Чтобы быть главными, надо уметь воевать и побеждать, - Платон бросил, как приманку, заранее заготовленную фразу.
– Насколько я знаю, эгейцы не воюют. И не воевали.
– И вы туда же!
– возмутился возвращенец.
– При чем здесь это? Бред! Бред! Умопомешательство Слокса на теории Сергея Переслегина о войне и разуме. Странная теория...
– Не знаком...
– Вы же человек!
– возмутился возвращенец и стер струйку гноя, как струйку пота.
– Он не знаком! Эта тория о том, что война неотъемлемое свойство разумных существ. Что разум и война - две вещи вполне совместные. Разума нет без войны. *
* ( Изложение теории С. Переслегина. см. в его статье "Структура и хронология военных конфликтов минувших эпох".)