Елена Рерих. Путь к Посвящению
Шрифт:
Постановка вопроса обширна и позволяет объяснить многое в скифском народном искусстве. Выясняется громадное значение Средней Азии в истории Юга России.
Беда только, что нужно готовиться к экзаменам, а так тянет погрузиться в научную работу над кочевниками Туркестанских степей» [384] .
Стоит отметить и тот факт, что необычные успехи в учебе не сделали Юрия излишне самоуверенным или самомнительным: он оставался скромным, интеллигентным, прекрасно воспитанным молодым человеком, с которым приятно было общаться всем – и преподавателям, и сверстникам в университете.
В ряде ситуаций, связанных с принятием каких-либо ответственных решений, у юноши возникали определенные вопросы
«Работай и ни о чем другом не беспокойся. Все знание, которое ты можешь получить, заложено в тебе самом. И я уверена, что успех будет тебе сопутствовать всегда» [385] .
Гарвардский университет предоставлял возможность наиболее талантливым студентам совершать заграничные командировки, и Юрию также была предоставлена такая возможность. Однако объективной необходимости в такой командировке не было, что подтвердил во время сеанса и духовный руководитель юноши Харочай. Юрий отказался от командировки, но потом, видимо, засомневался в правильности своего решения. Елена Ивановна тут же ободрила сына в своем письме:
«Милый, родной мальчик.
Ты, видимо, не получил моего письма, где я пишу, что ни папа, ни я никогда не встанем на твоем пути. Не огорчайся, мой родной, своим отказом от командировки! <…> перед тобой еще столько возможностей, и твои большие достижения уже намечены. Ты к ним придешь, когда это будет нужно. Твоя забота о преимуществах аттестатов Европы мне не очень нравится. Оставь это! Верь себе, а не аттестатам! <…>» [386] .
Не единожды в своих письмах, ободряя и поддерживая сына, Елена Ивановна писала ему о том, насколько важно уметь стойко переносить все невзгоды жизни и неустанно бороться за достижение своих целей:
«Милый мой Юханчик, я уверена, что у тебя все пройдет благополучно. Бороться всем приходится, в этом жизнь и совершенствование, и нет человека, у которого все шло бы гладко. Я думаю, что со временем ты даже полюбишь преодолевать препятствия. Ведь все большие люди, преодолевая препятствия и даже терпя поражения, приобретали новые силы, новые способности. На днях Аллал Минг сказал: “Поручаю Юрию считать Рериха поэтом явлений духа”» [387] .
В свободное время, которого у Юрия было не так уж и много, он занимался верховой ездой и фехтованием, ходил в театр, иногда даже выбирался покататься на лыжах с друзьями и знакомыми по университету. Не оставлял он и любимого с детства занятия – рисования. В одном из писем родителям и брату юноша писал: «Дорогие Папа, Мама и Света!
Как здоровье мамы? <…> Работы много. Изучаю китайский язык. Ходим на лыжах с Небольсиными, д-ром Блэком и Диксоном. Было очень хорошо, временами казалось, что я в Сердоболе. <…>
В четверг вечером иду с Диксоном в театр. Последнее время мне очень захотелось рисовать, и я принялся за дело. Думаю создать серию рисунков “скорбные”. Дерусь на саблях и рапирах, и пока очень успешно. Купил шлем. <…>» [388] .
Годы учебы в Кембридже пролетели быстро.
В 1922 гооду Юрий Рерих закончил Гарвардский университет, получив степень бакалавра индийской филологии.
В том же году он отправился в Париж, чтобы продолжить свое образование в Школе восточных языков при Парижском университете. (Сорбонна традиционно считалась крупнейшим центром европейского востоковедения.) Юрий выбрал себе исключительно насыщенную программу обучения, посещая сразу несколько курсов университета. Он занимался тибетским, монгольским, китайским, иранским
Более того, молодой человек продолжал занятия фехтованием и верховой ездой, которыми увлекся еще в Гарварде; не оставлял свои духовные опыты с сеансами общения с Учителями, а помимо всего этого еще и находил время для посещения музеев, театров, концертов и даже для общения с русскими теософскими кругами в Париже!
Как ему удавалось все это успеть, неизвестно. По-видимому, секрет этого заключался не только в его феноменальных способностях к наукам, но в особой организованности и систематичности, которые, как отмечала Елена Ивановна в одном из писем, были унаследованы им от отца.
В 1923 году в возрасте 21 года Юрий Рерих закончил Парижский университет со степенью магистра индийской филологии.
Научные успехи молодого востоковеда были таковы, что его имя стало известным среди преподавателей других отделений Сорбонны, а не только в среде парижских востоковедов.
Безусловно, старший сын Рерихов обладал феноменальными лингвистическими способностями. Но, как уже говорилось, научные интересы Юрия распространялись не только на область филологии. Он увлекался историей, этнографией, культурой и искусством Востока.
Не будет преувеличением сказать, что едва ли мир знал – и до, и после Юрия Николаевича Рериха – хотя бы одного востоковеда со столь же энциклопедическими познаниями, широчайшей эрудицией во всех областях знаний, связанных с Востоком, и со столь же разносторонними научными интересами.
Путем искусства
Если старший сын выбрал в качестве своего профессионального поприща науку, то младший пошел по стопам отца – его выбором стало искусство. Интересно, что талантливый юноша не сразу смог понять, в чем состоит его подлинное призвание – не менее живописи его интересовала архитектура, и в юные годы Святослав готовился к тому, чтобы стать архитектором. В Лондоне он посещал подготовительную школу при Лондонском университете, а после переезда в Америку в 1921 году поступил на архитектурное отделение Колумбийского университета. Сложная образовательная программа архитектурного факультета, включающая в себя обязательное изучение точных наук, потребовала от юноши серьезной подготовки к поступлению. В письме старшему сыну Юрию Елена Ивановна писала:
«Светка был опять в Колумбии [389] . Видимо, его примут. Но он огорчен, что ему придется отложить рисование, а затем программа его не удовлетворяет. Я не ожидаю многого от Колумбии в смысле знаний, но смотрю на это как на дисциплинарную тренировку, которая ему необходима. <…>» [390] .
Со свойственной ей прозорливостью Елена Ивановна уже в те годы поняла, что архитектура не станет основным занятием младшего сына, но, как всегда, не стала отговаривать Святослава или что-то усиленно советовать ему, предпочитая, чтобы он сделал свой профессиональный выбор самостоятельно. Старшему сыну Елена Ивановна писала: «Светка все еще устраивается в Columbia <…>. Я не препятствую, ибо несерьезно смотрю на его архитектурные занятия. Он себя еще не понял. Я думаю, это придет много позднее» [391] .