Эльф из Преисподней
Шрифт:
Служанка меж тем совершенно пришла в себя и теперь оглаживала платье. Сквозь плотную завесу злости и испуга пробивался тонкий лучик удовольствия, подкрашенный синеватой каймой разочарования с примесью, как ни странно, ответственности. Постижение смертных — особое искусство, и учиться ему придётся, по всей видимости, с нуля.
Хорошо, что это не мешает впитывать эмоции.
Дриада смело уставилась мне в грудь, ненароком перевела взгляд ниже и рывком подняла его, встретившись с моим взором.
— Оденьтесь, а я тут пока приберусь.
Я почесал затылок и с неохотой признал, что одежда
— Что-то в голову дало, — сказал я, — мысли смешались. Немудрено, я едва не задохнулся… Напомни, где моя комната?
— Следующая дверь от кабинета. А кабинет здесь, — добавила она, для верности притопнув каблучком. На её лицо вновь набежала тень сомнения, — Говорите, временное помрачнение рассудка? Пожалуй, правдоподобно. Ваши занятия… и не до того могут довести. Но…
Она не закончила. Я направился к выходу, однако служанка окликнула меня.
— Где вы научились целоваться, мастер?
— Сплошное наитие, — запрокинув голову, сказал я.
— Вот как…
Я уже держался за дверную ручку, когда девушка вновь подала голос.
— А где же благодарность?
Я недоумённо моргнул и развернулся к ней.
— За что?
— За поцелуй! Можно без цветастых речей, хватит и простого спасибо.
Теперь она стояла, подбоченившись и вскинув подбородок, и в её антрацитовых глазах бурлил вызов.
Да что это с ней? Все дриады в этом месте такие или только эта? Требовать что-то от своего господина…
Наказывали ли тут нерадивых слуг плетями? Лишали жалованья? Убивали за непокорность? Откровенно говоря, искорка раздражения, зародившаяся в груди, требовала последнего.
Но я же милостивый демон.
Просто не любил говорить спасибо.
Да и какой демон в здравом уме станет благодарить за что-то, что он, по существу, взял силой?
Молчание накалялось. Губы безымянной дриады, мягкие, тёплые, вкусные губы, сомкнулись в требовательном ожидании. Её окружал тонкий ореол злости, но основной эмоцией была решимость — готовность к чему? Этого я не понимал.
На миг мне показалось, что она набросится на меня, если я не поблагодарю её.
Я бы справился с ней, но так не вовремя вспомнился Карниван… если он помчался за мной и оказался неподалёку, то ощутит, как ткань пространства меняется под действием воли. А иных способов перебить обитателей этого местечка я пока не видел.
К тому же зачем мне убивать кого бы то ни было? Дриада не нанесла урона моей гордости. Я вышел из нашей встречи обогатившимся, а значит, мог позволить себе снисходительность. И вообще, пора бы завязывать с мыслями об убийствах. Я же хотел влиться в общество. Я даже собирался одеться. Чего стоит простая благодарность?
Слово встало в горле тугим комом, и стоило больших усилий протолкнуть его наружу.
— Спасибо.
Напряжение покинуло служанку, и она улыбнулась — улыбка шла ей лучше хмурой физиономии.
— Вот и отлично!
Пока она не придумала ещё какой-нибудь глупости, я выскочил из комнаты. Само собой, сохраняя непоколебимый и благородный вид.
Моя личная комната
Видать, у парня была одна цель в жизни — стать демонологом. И шёл он к ней с упорством, заслуживавшим признания. Жаль, что при этом он был туп, как высушенная селёдочная голова.
С одеждой пришлось повозиться. Раньше я предпочитал свободные халаты, опоясывавшиеся шёлковыми лентами. Ничего похожего у эльфа не водилось. Куча камзолов с десятками пуговиц, брюки с хитрыми застёжками, туфли, державшиеся на причудливой системе шнуровки — я, как демон, испытывал к этим порождениям цивилизации глубочайшее презрение. С трудом получилось отыскать среди тряпья кое-что сносное: рубаху, штаны на подвязках да брюки. Потом, поразмыслив как следует, порылся и добавил к находкам нижнее бельё и носки.
Увы, некоторые места смертного тела нежнее прочих, и за свою долгую жизнь мне доводилось испытывать последствия… натирания.
Как кстати подвернулась дриада! Без неё процесс вспоминания запустился бы с куда большим трудом.
Само одевание заняло целую кучу времени. Спихивать с себя одежду куда быстрее, чем впервые за сотни лет вспоминать, в какой рукав и в каком порядке что совать.
Когда я вернулся обратно в кабинет, чтобы проведать, как справляется служанка и, возможно — только возможно! — продолжить изучать с ней возможности нового тела, то обнаружил, что мелкая дрянь уже смылась. Хуже того, она восприняла приказ приступить к уборке с ретивостью, которую от свободолюбивых созданий ожидать нельзя.
Кабинет был девственно чист. И я не о том, что в нём не было ни одной девы — хотя, проклятье, её присутствие облегчило бы боль.
Кабинет был пуст. На выскобленном полу — ни намёка на пентаграмму. На стенах ни следа копоти от воскуриваний. Ни единого листочка от книг, ни единой щепочки от переломанной мебели. Ничего.
Вот чему она радовалась! Позволению убраться — и, разумеется, уборка в логове демонолога для дриады означала его уничтожение.
Я почувствовал лёгкую злость. Конечно, ничего особо ценного в записях полудурка не содержалось. Он даже не сумел правильно нарисовать руны, в конце-то концов! Но ингредиенты и пентаграмма могли пригодиться впоследствии.
Но долго злиться — не в моих правилах. Когда я повстречаюсь с этой дриадой, то как-нибудь накажу её, а пока — прочь из головы. Пора приступить к следующему этапу только что сформированного плана. Иными словами — поглощение пищи для того, чтобы поддержать смертную тушку, и социализация с аборигенами.
Один коридор сменялся другим, лестница шла за лестницей, и конца-края этому зачарованному хаосу видно не было. Я совался во все двери, надеясь, что какая-нибудь выведет к обеденному залу или, на худой конец, на кухню, но надежды были тщетны. Слуги тоже не попадались. Это до щекотки напоминало родные просторы Эфирия: структуры, возведённые без смысла и цели, исчезающие, едва переводишь с них взгляд.