Эльф
Шрифт:
Так и сейчас было. В кабинете в углу на столике горело несколько свечей, а сам профессор сидел в кресле с бокалом вина. Второй бокал мужчина протянул Светлане.
– Первородный? – спросила она, вдыхая густой терпкий аромат.
– Да, – задумчиво ответил профессор. – Наверное, только у меня и остался. Как дела в миру, девочка моя?
– Всё хуже и хуже, жёстче и страшнее, всё больше беспорядка и неизвестности.
– Что дети?
– Странные. Тяжело обучаемые и неуправляемые. Субкультуры всё ниже и примитивнее.
– На столе рядом с компьютером возьми то, за чем приехала. Чтобы больше
Рядом с клавиатурой Светлана увидела несколько небольших коробок.
– Там сто пятьдесят ампул. Хватит больше чем на десять лет. Срок годности позволяет.
– А что делать со светом?
– Со светом?
– Да. Под школой сняли пломбы с бункера.
– Это плохо, очень плохо. Не говори Мари, она такая счастливая сегодня. Как быть с белым светом, пока не знаем. Молитесь, чтобы не дошло до этого.
Светлана протянула руку за коробками и случайно задела компьютерную мышь. Экран вспыхнул. Глаза Светланы расширились. Отставив бокал, женщина села на стул. С экрана на неё смотрела Леночка. Нет! Это не Леночка. Или Леночка? Длинные светлые волосы, почти белые, очерченные скулы, уверенный взгляд. Некролог. Погибла во время теракта в Берлине.
Света вопросительно посмотрела на профессора.
– А что ты думала, девочка моя? Кадры для вашей армии детдома куют?
Женщина достала смартфон.
– Не стоит, милочка. Лучше с моего компьютера. Защищённый спутниковый интернет-канал.
Долго упрашивать не пришлось. Через пять минут на просторах интернета обнаружилась информация о теракте в торговом центре в Берлине, и в списке погибших числилась семнадцатилетняя русская туристка. Из социальных сетей стало известно, что Вера – а именно так звали девочку – была чемпионом Калининградской области по шахматам, юным компьютерным гением, отличницей и просто послушной дочерью очень обеспеченных родителей. Да, действительно, логика у девочки работала лучше всех в группе, и с компьютерами она была на «ты». И ещё жест, который Светлана приняла за нервный тик, а это была просто привычка откидывать волосы с лица. На всех фотографиях у неё длинные волосы. Вера, Верочка. И результаты всех тестов очень хорошие. Просто она старше на два года.
Света задумчиво посмотрела на Григора.
– Все досье на твоих детей в этой папке. Можешь не тратить время на интернет.
Светлана провела за компьютером ещё два часа. Григор подливал себе вино из старой пузатой бутыли, оплетённой тонкой виноградной лозой, и молча смотрел на бледные огоньки восковых свечей.
Почти сутки без сна, перелёт, глинтвейн и вино давали о себе знать. Тело устало, но мозг работал как никогда ясно и хотел ещё. Наверное, от шока. Умер… Погиб… Пропал без вести… Чемпион области по плаванию… Победитель всероссийской олимпиады… Начинающий… Перспективный… Никита и ещё два мальчика действительно из детдома. Зачем? Чтобы разбавить? Чтобы не было подозрений. Валера был в заключении. Угон, ещё угон, разбор краденых машин, перепродажа запчастей, разбой, нападение на полицейского. При попытке бегства из лагеря заблудился в лесу. Тело найдено, смерть наступила от обезвоживания. Эх, Валера, Валера! Родственники за телом не явились. Вот как! А затем это тело удачно реанимировали, и
Светлана резко повернулась к Григору:
– Всё совпадает, шесть человек попали в школу с амнезией.
Григор крутил перед глазами бокал вина, сосредоточенно наблюдая за игрой света в тягучей бордовой жидкости. Казалось, что на слова Светланы он не обратил никакого внимания.
– Профессор, – не дождавшись ответа, продолжила Светлана, – неужели в природе есть такое вещество, которым можно так точно отключить память и не испортить оставшиеся когнитивные функции человека?
Григор тяжело вздохнул:
– Светочка, я ещё кое-что сделал для тебя. Ты давно об этом просила, – мужчина достал из ящика стола тёмную бутылочку с густой маслянистой жидкостью. Кажется, на вопрос он не собирался отвечать.
Светлана взяла бутылочку и, открутив крышку, понюхала содержимое.
– Совсем не пахнет клубникой. Ничем не пахнет, – она капнула жидкостью на ладонь и лизнула, – и вкуса нет. Вы волшебник, Григор.
– Я учёный, девочка моя. Но будь осторожна. Концентрация экстракта очень высокая. Одного кубика достаточно, чтобы отправить аллергика на тот свет. Возьми и водный экстракт, – Григор вытащил ещё один пузырек, – он тоже без запаха и вкуса. Его действие слабее, но не менее опасно.
Светлана зажала флакон в руке и снова повернулась к монитору. Перед глазами опять замелькали таблицы.
Родословная детей охотников до известного колена со всеми существующими родственниками. Оказывается, у мужа есть две двоюродные сестры. Обе в Москве живут. А она и не знала.
– Зачем такие подробные боковые ветви на родословных охотников?
– Светочка, современная молодёжь такая нечистоплотная в половом отношении. Вам же не нужны генетические проблемы у новых наследников.
– Здесь нет одного личного дела. В школе этого мальчика зовут Олег. Рыженький такой, очень хорошо рисует.
– Да… Рисует он действительно хорошо, – профессор задумался на несколько секунд. – Но его личное дело – настоящее, разумеется, – ты нигде не найдёшь. Эрстарх всегда хорошо писал. Он помешан на живописи. Готов на всё, лишь бы ему дали краски. Даже работать на тех, кто даёт писать. Он принесёт любую информацию. Один раз Эрстарх вышел из-под контроля, когда был в теле Ван Гога, уши стал себе резать, видите ли. Личное у него взбунтовалось. Пришлось жёстко сворачивать его существование. Теперь он такой ошибки не делает.
Светлана вдруг поняла, что сидит с открытым ртом:
– Хорошо, что он один такой. Я, конечно, знала, что эльфы всё равно есть среди нас. И что какие-то структуры с ними сотрудничают. Но зачем к нам? Зачем в школу к детям?
– Ах, милочка. А вдруг ты решишь вырастить новое поколение бунтарей? А вдруг соберёшь и воспитаешь для своего сына команду? Сделаешь их друзьями, а не убийцами-одиночками, как принято у чистокровных? А вдруг вы найдёте наследников раньше других? Все ведь ждут нового прорыва…