Эльф

Муравская Оксана

– Я Михаил, можно просто Михась или Миха, – представился полный мальчик, которого Светлана первым призвала к ответу в начале урока. Поднявшись, он переминался с ноги на ногу и пытался найти рукам удобное положение. – Ну, что сказать? Детдомовский. Родители погибли. Поесть люблю. Учиться не люблю. На гитаре играю немного, спорт люблю.

Дети засмеялись.

– А что смешного? Я бегаю хорошо, в футбол играю. В качалку хожу.

После этих слов Светлана отметила для себя, что Михаил не страдал от избыточного веса, а был действительно крупным мальчиком.

До конца занятия дети рассказывали о себе.

Каждый год Светлана слышала одно и то же: о погибших родителях, ненавистных воспитателях, о мечтах и требованиях, обидах и планах мести. Два психологических образования хорошо подготовили её к работе с детдомовскими детьми. Но вот с этими сиротами явно было что-то не так, потому что из пятнадцати человек только трое, включая Никиту, действительно походили на детдомовских. Их выдавала манера сидеть, вальяжно развалившись на партах, неумение выстраивать связные предложения и обилие жаргонных слов в речи. Зачастую детдомовцы обращались к учителю на «ты», были невнимательны. Считали нормой жестокость в свою сторону. В учебной практике Светланы были случаи, когда дети на первом занятии даже ноги на парты закидывали, чтобы показать, что им плевать на правила. А те, кто сидел перед ней сейчас, смотрели со спокойным любопытством, общались интеллигентно, были вежливы. Некоторые даже держали осанку, и было видно, что это не стоило им каких-то трудов. Все эти навыки не могли возникнуть внезапно, да и так реалистично сыграть их тяжело. Такое поведение закладывалось с самого детства и становилось для ребёнка естественным.

«Меньше говоришь – дольше живёшь» – таков был девиз школы, поэтому свои мысли Светлана никому не озвучивала. До того как попасть сюда, эти подростки длительное время находились под наблюдением. Их тщательно изучали и долго проверяли. Сомневаться в компетентности сотрудников отдела набора учеников она не должна.

Светлана отвела группу в столовую немного раньше, чем начался обед, потому что хотела дать им время освоиться до прихода остальных обитателей школы. Пока она договаривалась с поваром начать трапезу пораньше, дети толпились у двери. Трое детдомовцев во главе с Никитой уже принюхивались к запахам и вытягивали головы, стараясь разглядеть еду.

Просторное светлое помещение, плотно уставленное белыми столами и чёрными стульями, встретило детей букетом аппетитных ароматов. Римские шторы на огромных панорамных окнах были подняты, и из столовой открывался обзор на пестревший осенними красками лес. Именно из-за этого вида школа была похожа на элитный альпийский отель. Когда на столы для раздачи повара выставили блюда, Светлана подошла к детям:

– Налетай!

Вся группа взяла подносы и встала в очередь. Только Никита и его банда сразу сели за стол.

– У нас самообслуживание, – сообщила Светлана.

– А что можно брать? – несмело спросил тот и, не дожидаясь ответа, взял поднос и встал в конец очереди.

– Слушаем внимательно все! Еды брать столько, сколько съедите. Это бесплатно. Ешьте всё, что хотите! Но, пожалуйста, не набирайте больше, чем сможете съесть. Лучше потом ещё раз подойдёте. Еды много, её хватит всем. Но мы ценим работу и время поваров. Они готовили, трудились. Постарайтесь ничего не выкидывать.

У Никиты забегали глаза. Он открывал подряд все стеклянные дверцы, хватал то один половник, то другой. У него на

подносе было уже четыре салата. Так всегда поступали детдомовцы. Первые пару недель они много ели, а потом, когда понимали, что еды хватит на всех и её никто не отберёт, успокаивались.

Почему же остальные вели себя по-другому? Леночка спросила, есть ли капучино. Именно капучино, а не какао или кофе с молоком. В каком детдоме стояла кофемашина для воспитанников? Михаил положил себе три куриные грудки, авокадо и гору зелёного салата – настоящий обед профессионального спортсмена. Остальные дети ковырялись, выбирали, неспешно ели и беседовали. Только Никита с друзьями поглощал еду с огромной скоростью.

В наблюдения Светланы вклинился голос Леночки:

– Извините, Светлана Сергеевна, а мне можно другую одежду взять где-нибудь?

– Конечно. Как заселитесь в общежитие, в своей комнате ты найдёшь немного вещей. А потом съездим в торговый центр, купим.

– Купим? Но у меня нет денег!

– У меня есть. Ты уже наелась?

– Да. Спасибо большое.

«У неё нет денег!». Нет, и всё-таки странные детдомовцы пошли.

Светлана успела пересмотреть план заселения и поменяла местами некоторых мальчиков: Никиту и Михаила записала в комнату к Степану. Такой лидер, как Никита, ей был не нужен, а вот хороший друг и бесстрашный напарник для сына – это пожалуйста.

– Слышь ты, пухлик, – Никита толкнул Миху и развалился на одной из кроватей.

Миша поёжился, он хорошо знал детдомовские законы. Никита покрутил головой, оглядел комнату и хозяйским тоном заявил:

– Я, короче, тут буду спать, – хлопнул он рукой по кровати, на которой сидел. – Ну а раз мы тут на пару зависли, можешь любую шконку [1] занимать, я без предъяв, если чё. Мы ж с тобой свои, детдомовские.

Миша сел на соседнюю кровать. Общаться с грубым Никитой ему не хотелось. Он пробыл в детдоме не так долго и не успел ожесточиться.

1

Шконка – «кровать» на жаргоне.

В этот момент дверь открылась, и на пороге появился Степан с большой спортивной сумкой.

– О-о-о, элита пожаловала! Что ж тебя мамка к нам послала? Для королевских деток отдельных комнат не предусмотрено?

Степан тяжело вздохнул. Он так и не смог понять решения Светланы поселить его в комнату к детдомовским ребятам, хотя и с детьми охотников ему жить не очень хотелось. Со слов мамы, чистокровные всегда были высокомерными. Она сказала: «Большой мальчик, сам разберёшься». Значит, возможности выбирать у него не было.

«Но почему, блин, Никита?! Ведь при первой встрече было понятно, что он задира и хулиган».

Степан кинул сумку с вещами на пол и поздоровался:

– Добрый вечер ещё раз. Да, я ваш сосед. Как устроились?

– Да вот устраиваемся потихонечку, – Никита вальяжно откинулся назад, уперевшись локтями в матрас. – Только вот реальные места реальные пацаны уже заняли. Карабкайся на второй этаж, элита.

Степан усмехнулся и вскинул бровь:

– Ты знаешь, реальный пацан, я с детства высоты боюсь.